Душа сделала свой выбор.

Великие истории любви: Сергей Есенин и Зинаида Райх

Под венец как на пожар. . Черноволосая красавица прекрасно смотрится на палубе белого парохода. Ганин отошел в сторону, любуясь невестой, он не слышит, о чем говорят Зинаида и Сергей:

. Теперь уже о дальнейшем путешествии не могло быть и речи. Они вернулись в Петроград, поселились в квартирке на Литейном и зажили вполне нормальной семейной жизнью – Есенин даже отговаривался от холостяцких попоек: мол, жену люблю, мы, брат, взрослые люди. А когда началась борьба за выживание – время было смутное и голодное, – стал хандрить. Ближе к родам Зина уехала к родителям в Орел, а Сергей – в Москву, чтобы примкнуть к поэтам-имажинистам.

В семейных распрях всплыл и тот самый пунктик, который не давал покоя Есенину, – он ведь по-мужицки не смог простить того, что на супружеском доже оказался не первым. Когда плакался другу Анатолию Мариенгофу, лицо сводила судорога, глаза багровели, руки сжимались в кулаки: «Зачем соврала, гадина?!». Однако это не мешало ему хвастаться «донжуанскими победами» тех лет: «Не 400, но 40, наверное, уже было».

Разве это жизнь? Жену не навещал, не звал и не ждал. Тогда она взяла годовалую Танечку и сама к нему приехала в комнату на Богословском, где он жил вместе с Мариенгофом. Сергей особой радости не выказал, но к дочке потянулся всем сердцем. Вот только детская душенька почувствовала что-то неладное.

И тогда Есенин. подключил Мариенгофа. Вывел в коридор, нежно обнял за плечи, заглянул в глаза:

Не признал родного сына. . На следующий день Зинаида уехала. Через некоторое время поняла, что ждет ребенка, подумала, может, это и к лучшему, дети привяжут. По телефону обсудила с мужем имя – договорились, если будет мальчик, то назвать Константином. И опять никаких вестей.

Очень скоро на смену неизвестной орловской жене придет популярная американская танцовщица Айседора Дункан. Но не так далеко и то время, когда Сергей Есенин будет дежурить возле чужого дома, умирая от тоски по своим детям, стучаться в дверь и жалобно просить, чтобы впустили на одну минуту, только посмотреть. Уснули? Пусть их вынесут. спящих. он хочет их видеть.

Сергей+Анатолий=? Действительно, знак вопроса. Оба ездили с лекциями по России, считая, что создают новую поэзию, – отсюда их партнерство и определенный фанатизм. Но то, что они много чудили, было заметно.

Потом придумали игру: по четным дням Мариенгоф, а по нечетным Есенин корчился на холодной простыне, чтобы согреть ее своим телом. Когда одна поэтесса попросила Есенина помочь ей устроиться на работу, он предложил ей жалованье машинистки только за то, чтобы она приходила к ним в час ночи на 15 минут. Условие было такое – они отворачиваются, не смотрят, а она раздевается, греет постель, потом одевается и уходит. Через три дня поэтесса не выдержала:

Когда Анатолий Мариенгоф всерьез увлекся актрисой Анной Никритиной и как-то пришел в 10 утра, Сергей поднял на него тяжелые красные веки:

Анна Никритина, жена Мариенгофа, впоследствии была возмущена предположениями литераторов о бисексуальности друзей, отвергала эти домыслы напрочь. А Набоков. писал в своих поздних мемуарах о возникающей время от времени гомосексуальности Есенина и внезапном отвращении к ней, объясняя этим причину его пьянства и жестокого обращения с женщинами.

О привычке Есенина делить кровать с мужчинами близкого окружения знали многие современники, но никто не утверждал однозначно, скрывается ли за этим нечто большее, чем ночевки из-за поздних посиделок. Возможно, сам факт тоже образ.

Она заставит себя уважать. Мейерхольд, кстати, давно присматривался к Зинаиде Райх. Как-то на одной из вечеринок спросил у Есенина:

Долго ли, коротко ли, но жизнь, страшная своей неопределенностью и страданиями, потерей идеалов как революционных, так и семейных, наполненная унижениями и тяжестям быта, полным отсутствием любви и милосердия, дошла до той черты, за которой либо полное забвение и крах, либо. Должно же что-то произойти, иначе. просто невыносимо.

«…А детей усыновлю». Осенью 1921 года она пришла в студию к 48-летнему Всеволоду Мейерхольду, а тот сразу же предложил ей руку и сердце. Зинаида долго не могла решиться: мол, разведена, двое детей, никому не верю. На что известный режиссер просто и внятно ответил: «Я люблю вас, Зиночка. А детей усыновлю». До этого Всеволод прожил четверть века со своей первой женой Ольгой, которую знал с детства, родил с ней трех дочерей.

Законная супруга чуть с ума не сошла, когда вернулась из поездки и увидела Зинаиду: что он нашел в этой хмурой женщине, как посмел привести ее в их дом? А потом взяла да прокляла их обоих перед образом: «Господи, покарай их!».

Все роли – Зиночке. Райх казалась режиссеру живым воплощением стихии, разрушительницей и созидательницей, с ней можно делать революционный театр. Неважно, что многие считали ее посредственной актрисой, зато муж боготворил и готов был отдать ей все роли – и женские, и мужские.

Прослышав сплетню, Всеволод Эмильевич увольняет из театра любимицу публики Марию Бабанову – тонкую, гибкую, с хрустальным голосом (ей больше хлопают). Из театра уходит любимый ученик, актер Эраст Гарин – Зиночка с ним поссорилась.

Мейерхольд специально для нее придумывает такие мизансцены, что и двигаться не нужно – действие разворачивается вокруг героини. Свет падает на ее прекрасное лицо и белые плечи, зрители наблюдают внезапные вспышки бешеного гнева – это то, чем актриса владела в совершенстве.

Рядом с Мейерхольдом Зина по-настоящему расцвела. Она почувствовала любовь и заботу. Муж даже взял ее фамилию в качестве второй, так и подписывался – Мейерхольд-Райх. Родители перебрались из Орла в Москву, у детей есть все необходимое: лучшие доктора, учителя, дорогие игрушки, отдельные комнаты. Вскоре семья переехала в стометровую квартиру. Зинаида – одна из первых дам Москвы, она бывает на дипломатических и правительственных приемах, принимает в своем доме самых именитых гостей.

Но любовь и талант великого режиссера сотворили чудо – Зинаида Райх стала большой актрисой. Она прекрасно играла Аксюшу («Лес» Александра Островского), Варьку («Мандат» Николая Эрдмана), Анну Андреевну («Ревизор» Николая Гоголя), Фосфорическую женщину («Баня» Владимира Маяковского), Маргариту («Дама с камелиями» Александра Дюма-сына) и др.

Просто однажды в зале оказался зритель, который не только оценил красоту французского аристократического двора, но и «понял» идею спектакля – стремление к обеспеченной жизни, свободной от идеологии и классовых предрассудков.

Она разрывалась между чувством и моралью, между страстью и нравственностью. И даже прекрасный Арман (актер Михаил Царев) «был простоват» рядом с этой «абсолютной женственностью». Ему не хватало естественной раскованности истинного аристократа.

Тайные свидания. После Америки, после разрыва с Айседорой Дункан, после того, как Зинаида стала актрисой самого авангардного театра, красивой и благополучной супругой популярного режиссера, Есенин снова влюбился в свою бывшую жену.

А Сергей Есенин страдал без детей, ревновал и желал Зинаиду, чей успех в Москве и Петербурге затмил успех Айседоры Дункан. Но. на одном из свиданий Райх сказала бывшему мужу, что «параллели не скрещиваются», все, хватит, она не бросит Всеволода. Хотя кое-кто и злословил о ее патологической зависимости от Есенина, что если позовет, так она и зимой босая побежит. С этой зависимостью бороться было сложно.

Душа страдала по-своему. У Мейерхольда были основания для беспокойства. Зинаида даже на сцене не контролировала себя. Играя городничиху, так щипала дочку, что та вскрикивала по-настоящему. На приеме в Кремле разъяренно набросилась на самого Михаила Калинина: «Все знают, что ты бабник!». Любой насмешливый взгляд в свою сторону воспринимала в штыки, могла тут же закатить истерику.

Всеволод Эмильевич поддерживал Зину около гроба Есенина, когда она кричала: «Сказка моя, куда ты уходишь?», закрыл спиной от бывшей свекрови, когда та заявила при людях: «Ты во всем виновата!». Сопровождал повсюду, не спускал глаз – только бы не было срыва, только бы все обошлось.

Перед грозой. В 30-е годы дом Мейерхольдов считали одним из самых благополучных и гостеприимных в Москве. Говорили, что Зинаида опять накормила всякими вкусностями, а уж сама-то как хороша: известная актриса, красивая женщина, муж просто боготворит ее.

Параллели не скрещиваются. Наступало время, когда кругом были одни «враги». В 1938-м появились статьи о «мейерхольдовщине». Под этим подразумевалось тайное пристрастие режиссера к буржуазному искусству. Мейерхольду не дали звания Народного артиста СССР, театр закрыли. А город давно уже содрогался по ночам от резкого звука подъезжающих автомобилей – проводились нескончаемые аресты. Всеволод Эмильевич сильно поседел и постарел.

Спустя несколько недель она спокойно проснулась, посмотрела на свои руки и удивленно сказала: «Какая грязь, какая грязь. ». Зинаида снова вернулась к нормальной жизни – муж снова спас ее. Но до трагической развязки оставалось несколько недель.

Всеволода Мейерхольда расстреляли как «шпиона английской и японской разведок», продержав несколько месяцев в тюрьмах и забив до неузнаваемости. Где лежит его тело, неизвестно до сих пор, но судьбе было угодно, чтобы Есенин, Райх и Мейерхольд и в другой жизни были вместе.

. Душа Всеволода отыскала свою Любовь, а душа Зинаиды сделала свой выбор.

Тамара ШАМАНКОВА, «Привет.Ру»

Электронная версия общественно-политического еженедельника «Киевский ТелеграфЪ»

Copyright © 2000-2011 Информационно-издательская группа «ТелеграфЪ»

При полном и частичном использовании материалов, ссылка на «Киевский ТелеграфЪ» обязательна.

Главный редактор Владимир Скачко

Редактор электронной версии Безруков Ярослав