Прекрасней дамы петербургской?

Гранитный призрак

На миг былое возвратив,

Передо мной взлетают дали

Всплывают вдруг из темноты

Встают незыблемой чредой

Дворцов гранитные громады

Над потемневшею Невой.

И в бесконечности ночей

На влажных плитах тротуара

Дробится отсвет фонарей.

Лучистым золотом горят,

Мне петербургский дождь милее,

Чем солнце тысячи Гренад! . .

Но ни друзьям и ни врагам

За все Нью-Йорки и Парижи

Одной березки не отдам!

Ах, для меня под дождь и град,

На каждой тумбе петербургской

Цветет шампанский виноград.

Туманом Невским перевит,

Санкт-Петербург передо мною

Гранитным призраком стоит.

Прекрасное создание Петра

Когда Невы, окованной гранитом,

Толпа людей мелькает предо мной –

Тогда на ум невольно мне приходит

Минувший век, когда среди болот,

Бывало, здесь чухонец бедный бродит,

Дитя нужды, болезней и забот,

Тот век, когда один туман свинцовый

Здесь одевал леса и небеса

И так была печальна и сурова

Пустынных вод холодная краса.

И с гордостью я вспоминаю тайной

Ум творческий великого царя,

Любуяся на город колоссальный –

Прекрасное создание Петра.

Кони на Аничковом мосту

Веленью мастера покорны,

Пройдя чистилище огня,

Взвились на воздух вихрем черным

Четыре бронзовых коня.

Могучих всадника, с земли

Вскочив, поводья, словно струны,

В единоборстве напрягли.

Сорваться с местам норовят,

И ржут, и прядают сердито,

И рвут поводья и храпят.

Сноровка, разум и напор,

Остепеняя нрав. кипучий,

Уже решают старый спор,

Смиряют дикий нрав коня.

Так город мой смирял стихии

Воды, и стали, и огня.

Песнь о Лебяжьей канавке

По Лебяжьей по канавке,

По небесной синеве,

Тихо весла поднимая,

Лодка движется к Неве.

Дети с бережка сбегают

Побарахтаться в воде,

Дети смотрят и не верят —

Нету лебедя нигде!

Опаляя город зноем,

Ходит полдень молодой,

Сада Летнего прохлада

Пролетает над водой.

Поля Марсова грома,

Этим полем проходила

Годы славные далеко,

За Лебяжьей за канавкой

На Лебяжьей на канавке

Нету лебедя нигде,

Белым лебедем проходит

Только облако в воде.

Всё то, чего коснется.

Всё то, чего коснется человек,

Приобретает нечто человечье.

Вот этот дом, нам прослуживший век,

Почти умеет пользоваться речью.

Беседуют между собой балконы.

И у платформы, выстроившись в ряд,

Так много сердцу говорят вагоны.

Страницей Гоголя ложится Невский.

Весь Летний сад – Онегина глава.

Озарено его душой живою.

Аничков мост

Взлетели – каждый на подмостках –

Под стянутой уздой ловца.

Как мускулы напряжены,

Какой ветвистой сеткой жилок

Подернут гладкий скат, спины!

Мосты

Я стыл, как птица на лету .

Забудется ль, когда встречались

На Поцелуевом мосту?

То всё сначала, то – с конца.

Мосты, мосты! Они, как руки,

Связуют время и сердца.

То многолюдны, то пусты,

Над радостью и над бедою.

Стоят, как радуги, мосты.

Как ветры спину леденят! –

Связуют берега и судьбы

И одинокие стоят.

Мост над Мойкой

Легкий мостик над Мойкой, парит.

Всех его островов.

Есть Васильевский, Заячий,

В этих строчках ты знаешь ли,

Всех, пожалуй, не счесть!

Сто один числят остров –

Вот наш город каков!

Людям было б не просто

Обойтись без мостов.

Вот тяжёлый, гранитный,

С чуть горбатой спиной,

Вот чугунный, отлитый,

Весь почти кружевной.

Глядят с высоты.

Служат людям мосты.

Ведь по ним, не смолкая,

То вперед, то назад

Лихо мчатся трамваи

И машины спешат.

Не замедлив шагов,

И скользят пароходы

Под пролеты мостов.

Вечером

Вечерний сумрак вымарал все тени

Лишь сон – виденья этих мест,

Горело золотом оно.

Ростральные колонны

Без вас, Ростральные колонны,

О камне, на котором стоит "Медный всадник"

Провидя путь в тумане,

Под ним – суровая скала,

Гранитный серый камень;

Он, северной природы дар,

Лежал в тиши дремучей,

Оставил молнии удар

След на скале могучей.

Из уст в уста передавал

Народ преданье это

И "Громом-камнем" называл

Такое чудо света.

Был камень Гром лесным царём

На мшисто-топком троне,

А Петр – и молния, и гром

На русском небосклоне!

Эпоха новая пришла

С великим человеком

И вознесла его скала

Над городом и веком!

В Эрмитаже

Отсюда Нева голубая видна,

И малая Невка в оправе моста,

И Стрелки торжественная красота,

И шпиль, подпирающий свод,

И белый речной пароход.

На это нельзя наглядеться.

Глядит и глядит на младенца!

Восход на Неве

Проснись скорее и замри,

По оконным стёклам.

Из-за синих крыш

Над спящим Ленинградом.

К фасадам краски подбирает.

Восход себя не повторяет.

Отвести не в силе

От Петропавловского шпиля.

взвалив на плечи.

Им стелет сонная вода

с чайками на трапах.

И разведённые мосты

На задних лапах.

Когда ты подойдешь

Город вновь хорош!

Но красота — уже иная.

Над Невой

И лишь подчёркивает даль

В проспектах, арках и воротах

И эти львы, и этот конь

Видны, как бы для любованья

Поставленные на ладонь.

К седым гранитам городским —

Большие замыслы природы

К великим замыслам людским.

Над Невой

Город, помнящий поступь Петра,

Из болота шагнувший в барокко,

Ты достоин резца и пера.

Строгим ликом отважен и прям,

Недоступный всем недругам пришлым,

Устремленный навстречу друзьям.

Пётр, и Гоголь, и Пушкин, и Блок.

по Неве корабли.

не ложился в кровать.

Был бы я взрослым –

пошел бы гулять.

Белые ночи

Последнюю песню пропела:

На Марсовом поле

Как светлые сны,

Как сплав чистоты и рассвета.

Вместо буйной весны

Темная ночь — для очей.

Чтоб дни не серели,

Облако белых ночей —

До новой сирени!

Белые ночи

С белыми ночами дружит май.

Будто лампочки дневного света

Над замлей включили невзначай.

И, не ожидая темноты,

Словно руки, вскинутые в небо,

Над Невой разводятся мосты.

С полночи до самого утра

Дымные проходят пароходы,

Не стихает город за окном,

Потому, что можно белой ночью

Делать всё, как будто это днём.

Белые ночи

Отзываешься ты мне улыбкой опять.

Как найти мне слова не длинней, а короче,

Те, что смогут о белых ночах рассказать?

Кто похвастает в них безмятежностью дней?

Все страданья, все горести, все лихолетья

До сих пор проступают слезой из камней.

В Летнем саду

В начале мая, Летний сад,

Голубоватый и туманный

За сенью Фельтенских оград.

Душиста неба синева,

Отрадой свежестию вея,

Течет сапфирная Нева.

Летний сад

Где лучшая в мире стоит из оград,

А я их под невскою помню водой.

Мне мачт корабельных мерещится скрип.

Любуясь красой своего двойника.

Врагов и друзей, друзей и врагов.

От вазы гранитной до двери дворца.

О чьей-то высокой и тайной любви

Но света источник таинственно скрыт.

В Летнем саду

Меж ними – деревьев густая листва,

И лебеди плавно скользят по пруду

Студенты к зачетам готовятся тут,

Поэты слагают стихи на ходу –

Они на влюбленных сквозь пальцы глядят, –

Целуются пары у них на виду –

Сегодня условился милый со мной:

"Ты жди меня вечером в Летнем саду…!"

В Летнем саду

Сыплет свою золотую красу.

Солнечный отсвет на лбу у Крылова

Гаснет, в седьмом исчезая часу.

Шёл… Вот следы не его ли шагов?

Здесь набирался он силы державной,

Воли к борьбе против древних оков.

Мраморным римлянам любо глядеть,

Как разыгрались вкруг дедушки дети…

Скоро уж время снежинкам лететь!

Прогулка по Летнему саду

И не бодрят уже, не веселят.

В погожий день пришел я на свиданье

К тебе, в твои аллеи, Летний сад.

Вдыхаю острый невский воздух,

Стекающий с лебяжьих облаков.

Нет, не по листьям – по опавшим звёздам

Брожу среди героев и богов.

Как небо первозданно и бездонно,

Как не бездумно. Статуи – строги.

Дворец Петра. Но где ж хозяин дома?

В каких веках гремят его шаги?

Блуждают блики солнца по траве.

Петровской треуголкой синий парус

Проходит по мерцающей Неве.

Решетка Летнего сада

Как будто за мыслью нетленной

По линиям строгим слежу.

За ней и над нею —

И как бы пронзительней взор.

Пред миром означена чётко,

Как будто взлетает она,

Которая сердцу нужна.

Летний сад зимой

Пушистым зимним днём.

Без цели, наугад

Вдвоём бродили в нём.

Был снегом утеплён,

Был краток наш маршрут,

Был сдержан крик ворон.

Надежды робкий луч,

Мечты забытый дым.

Он и в мороз не спал.

Был зимним Летний сад,

Он оттепели ждал.

Как прежде, налегке,

На нас смотрел Крылов

В чугунном сюртуке.

В сплетении аллей,

Здесь сердцу всякий раз

Песня о Ленинграде

И плещутся волны в холодный гранит.

В морских непогодах, в метелях летучих

Он гордый покой свой столетья хранит.

Бессмертною храбростью русских солдат, –

Пробитые пулями в битвах знамёна

Нигде, никогда не склонял Ленинград.

Ряды поднимавшихся ввысь колоннад.

Здесь русская доблесть и – русская слава,

Над невским гранитом, обнявшись, стоят.

Багряные стяги победно горят.

Пробитые пулями в битвах знамёна

Нигде, никогда не склонял Ленинград!

Стоишь ты, гордясь красотою своей.

Мы славим твоих моряков и рабочих,

Бессмертных и сильных твоих сыновей.

В пыланье сражений, в огне баррикад.

Пробитые пулями в битвах знамёна

Нигде, никогда не склонял Ленинград!

Город у залива

В январском снегу

На морском берегу

Как будто вплывает

В широкий залив.

Под обстрелом в снегу

Не сдался, не сдался

Наш город врагу.

Смелые люди живут,

И ценится всюду

Их доблестный труд.

Ленинградские строфы

Как по огромному музею,

По Ленинграду я хожу.

И строчки Пушкина твержу.

А с лесенки гранитной кто-то

Бросает камешки в Неву.

И молодые кони Клодта

Готовы прыгнуть в синеву!

За решётками Летнего сада

По аллеям гуляет прохлада.

Тихо бродит она мимо статуй

По зелёной траве непримятой.

Вот мелькнула поблизости где-то

То ли тень, то ль крылатка поэта.

А старушки, что возят коляски,

Помнят только старинные сказки.

Здесь осталась их юность когда-то,

Та, которой нет больше возврата.

Заблудилась она — вот досада! —

За решётками Летнего сада.

Полоска Финского залива

Вдали искрится, как слюда.

Его студёная вода.

Ах, чудо северное это

Не позабыть вовеки мне…

Рыбачья лодка на волне.

Встретимся на площади Дворцовой,

Возле Александровской колонны.

Я тебе свиданье назначаю,

Как мальчишки девочкам своим.

Лист кленовый золотого цвета

На пиджак мне осень приколола.

Опаздывать не надо.

Мы пойдём с тобою по Фонтанке,

Повернём к Исакию, конечно.

И деревья кланяться нам будут,

Словно в сказке свита —

медленно и тихо,

Будут звёзды сыпаться на плечи.

А на Грибоедовском канале

Куда-то Медный всадник мчится

А на плаще его лучится

Двадцатого столетья снег.

Давно в пути отстала свита —

Хороший конь под седоком…

И подковал коню копыта

Мороз серебряным ледком.

Пойдем же вдоль Мойки, вдоль Мойки…

У стриженых лип на виду,

Глотая туманный и стойкий

Бензинный угар на ходу,

Меж Марсовым полем и садом

Михайловским, мимо былых

Конюшен, широким обхватом

Державших лошадок лихих.

Тем стих достоверней звучит,

На нём от решеток и зданий

Тень так безупречно лежит.

С тыняновской точной подсказкой

Пойдём же вдоль стен и колонн,

С лексической яркой окраской

От собственных этих имён.

Где плоская, в пятнах, волна

То тучу качает, как рыбу,

То с вазами дом Фомина,

Пойдём мимо пушкинских окон,

Музейных подобранных штор,

Минуем Капеллы широкой

Овальный, с афишами, двор.

Из урн и подвальных щелей.

Пойдём, как по берегу Леты,

Вдоль окон пойдём и дверей,

Вдоль здания Главного штаба,

Его закулисной стены,

Похожей на жёлтого краба

С клешнёй непомерной длины.

Всё прямо, не глядя назад,

Пойдём, заглядевшись на реку

И Строганов яркий фасад,

Пойдём, словно кто-то однажды

Уехал иль вывезен был

И умер от горя и жажды

Без этих колонн и перил.

Узнав Воспитательный дом,

Где мы проходили науку,

Вдоль чёрной ограды пойдём,

И, плавясь на шпиле от солнца,

Пускай в раздвижных небесах

Корабль одинокий несётся,

Несётся на всех парусах.

Длинноты в стихах не любя,

Ты шепчешь: читатель устанет!

— Не бойся, не больше тебя!

Он, ветер вдыхая холодный,

Не скажет тебе, может быть.

Где счастье прогулки свободной

Ему помогли полюбить.

Тоски, у зелёной воды,

Пойдём же по аду и раю,

Где нет между ними черты,

Где памяти тянется свиток,

Развёрнутый в виде домов,

И столько блаженства и пыток,

Двузначных больших номеров.

И рядом ещё коробок.

И дом, где на лестнице робко

Я дёргал висячий звонок.

И дом, где однажды до часу

В квартире чужой танцевал.

И дом, где я не был ни разу,

А кажется, жил и бывал.

Остался не назван дворец,

Да словно резинкой подтёртый

Голландии Новой багрец.

Любимая! Сколько упорства,

Обид и зачёркнутых строк,

И гребли, волнам поперёк!

Так крепко сжимая в своей,

Я всё отодвинуть разлуку

Пытаюсь, но помню о ней…

И может быть, это сверканье

Листвы, и дворцов, и реки

Возможно лишь в силу страданья

И счастья, ему вопреки!

Стихи о Петербурге

дали полны синевы…

Дарим свой город приезжим:

водим друзей у Невы,

пусть постигают они

трудную долю и волю,

ставшие вечными дни…

дарим и радость, и грусть…

Пушкин, Крылов, Достоевский

им повстречаются пусть.

пусть открывается им

нервная музыка Блока,

времени рвущийся дым…

ветры несут им, остры,

песнь о рождении новой,

новой для мира поры…

светлой его глубиной,

любим свой город — и слышим

крылья его за спиной…

водим до ночи, до тьмы,

дарим — и чем-то богаче

сами становимся мы.

Кудрявый мост — как Моцартов парик.

И ледоход — клавиатурой длинной.

И не туман над городом парит,

а музыка, рожденная во льдинах!

За что тебя люблю —

ты только с виду все металл да камень!

Ведь это твой—такой голодный!—

на счастье я кормила медяками.

Ведь это ты вздыхал под каблуком,

покряхтывал и ежился покорно,

как рыба-кит, когда я шла пешком

по выгнутой твоей хребтине черной!

А это! Кем, скажи, ты был в тот год?

Богатырем, наверно (да, приятель?),

радушно пригласившим самолет

в свои нерасторопные объятья!

Как нужен ты мне, друг!

Так нужно возвращение к истокам:

чтоб мучиться, и каяться, и вдруг

взглянуть на мир

с почтеньем и восторгом!

Блесни на восхищение коллегам.

Как празднично солирует трамвай

в твоем неподражаемом аллегро!

Памятник Петру

Светает. Тихо. Город спит.

Лишь ветер дерева колышит,

А кажется, что конь храпит,

А всадник видит все и слышит.

Как бы предчувствуя беду,

Сжимает властною рукою

Уже ослабшую узду.

Но с тех, давно минувших, дней

До сей поры шипит поганый,

Коварный и отвратный змей.

Золотой ангел

С Петропавловской крепости

город наш Санкт-Петербург!

Санкт-Петербург

Бьются волны о серый гранит.

Три столетья творенье Петра

Над Невой, возвышаясь, стоит.

Сквозь года слышно: «Здесь граду быть!»

Этих слов, ну кому же не знать?!

«Медный всадник», подняв на дыбы,

Разбудил Русь от долгого сна.

Платком на Питер ночь легла.