«Исповедь самоубийцы», анализ стихотворения Есенина

Почти вся русская лирика носит исповедальный характер. Видимо, так устроена русская душа: иногда легче признаваться в грехах не близким людям, а совершенно незнакомым. Форма стихотворения лучше всего подходит для этого, ведь «Я» в стихотворении, как правило, является выражением лирического героя, а не самого автора.

Порой для такой исповеди нужно надеть маску, что и делает Сергей Есенин в своем стихотворении «Исповедь самоубийцы». Конечно, зная судьбу Сергея Александровича, можно попытаться найти в этом стихотворении какие-то предчувствия, дескать, он заранее знал, что именно так уйдет из жизни. Предсказал же когда-то Николай Рубцов свою смерть:

Я умру в крещенские морозы…

Но в Есенин в своем стихотворении, скорее всего, имел в виду другой смысл: самоубийца — тот, кто бросил родной край, в котором живется так спокойно и счастливо. Село Константиново, где родился и вырос поэт, навсегда осталось для него святыней, о которой можно говорить только с сакральным смыслом.

Не случайно многие критики отмечали, что в ранних стихотворениях Есенина даже за красочностью и многозвучием поэтических строк всегда виднеется нечто грустное и печальное. Именно такая печаль и звучит в «Исповеди самоубийцы». Стихотворение было написано в 1912 году, но окончательный вариант датирован 1915 годом — временем, когда Есенин уже был признан талантливым поэтом в широких кругах Петербурга.

Самоубийство — страшнейший грех для настоящего христианина. Однако сам Сергей Александрович в этот период испытывал своеобразные полосы в творчестве: он читал Евангелие и находил много нового для себя. Еще в детстве, по признанию самого поэта, его рано посетили религиозные сомнения, поэтому у него была то «полоса молитвенная», то «необычного озорства, вплоть до богохульства».

Вот и это стихотворение, очевидно, продиктовано такой полосой. Герой с первых строк прощается с матерью и просит не оплакивать его, ведь теперь в душе героя «холодный яд», так как он сам отравил то, «чем жил и что любил». Очевидно, что во многом это связано с вопросами веры, ведь дальше речь идет о гордыне («своею гордою душой прошел я счастье стороной»), поэтому он «и проклял веру и любовь».

Надо отметить, что стилистика стихотворения очень напоминает исповедь Мцыри из одноименной поэмы М. Лермонтова: тот же размер — четырехстопный ямб, та же символика — «холодный яд в душе моей», «я гасну в тишине», «я кончил жизнь мою». Но если лермонтовский герой умирает от тоски по свободе, которую испытал первый раз в жизни, то название стихотворения Есенина ясно указывает на путь его героя — это самоубийца, который сам выбрал такую дорогу и уже не может с нее свернуть, так как «выпил кубок свой до дна».

Эта христианская идея о чаше, которую надо испить до дна, изменена поэтом, очевидно, намеренно. Ведь кубок — это неотъемлемый атрибут пьянства, разврата. Именно такой и казалась герою жизнь, которую он вел в последнее время, ведь его «душа отравою полна», он «стер с чела печать земли». В общем-то, это страшные признания для христианина. Поэтому герой прекрасно понимает, что на прощение рассчитывать ему уже не приходится, а значит, как бы ни закончилась теперь его жизнь — по собственной воле, или в пьяном угаре — райские кущи ему не видать.

Однако героя отличает от подобных ему грешников осознание собственной греховности: он понимает, что он пребывал все это время в «безумном мире», в «кошмарном сне», да вот только там остались «рабы страстей», а его душе «противна страсть». Но поскольку он «кончил жизнь свою», а отпевать его точно никто не станет (ведь самоубийц не отпевают), то герой сам себе поет последний гимн, все-таки воспевая то, что ему досталось это счастье — жить.

Последние строки стихотворения вновь адресованы матери героя: они выбиваются из привычной формы стихотворения (это двустишие, как в сонетах Уильяма Шекспира, но оформленное в три строки), напоминая настоящее прощание, как будто прерванное внезапно, в котором он просит мать не плакать над ним «с тревогою больной».

Это стихотворение действительно потрясает своим мрачным настроением. Ведь широкому читателю больше известны другие стихотворения этих лет, вошедшие в первый сборник стихов Есенина «Радуница». Название на самом деле отражало настроение этих стихов — они вызывали радость от красоты и богатства русской природы. Чем вызван мрачный тон этого стихотворения, можно только догадываться. Но вполне очевидно, что эти мотивы не покидали душу поэта долгое время, ведь они зазвучат позже в «Москве кабацкой».