Крестьянские поэты, Есенин — крестьянский поэт

Сергей Есенин … Кто бы мог предсказать явление этого великого народного поэта из крестьянской России в драматические переломные годы, когда «Октябрь загремел железом, по сердцам, по головам»? Он вошёл как равный среди первых в высокопоэтичную среду символистов (и резко превзошёл её возможности). Нашёл глубинные взаимосвязи своего «степного пенья» с пушкинской лирикой, с его «Моцартом и Сальери» (вспомним «черного человека», «скверного гостя» в поэме Есенина «Черный человек» и отметим эмоциональную близость, общую духовную высоту есенинских «возвращений на родину» и пушкинского «Вновь я посетил …»). Великий поэт возник как новый солнечный центр русской истории ХХ века. В России долгие годы существовала тихая, скромная школа деревенских поэтов-самоучек, своего рода «обитель» для кротких печальников полей, равнин, убогой избы. Эта поэзия была связана даже не с Н.А. Некрасовым или А.В.Кольцовым, а с Иваном Захаровичем Суриковым (1841— 1880), автором песен «Рябина» («Что шумишь, качаясь, тонкая рябина … »), «В степи» («Снег да снег кругом»), «Сердце грусть берет» и хрестоматийного стихотворения «Детство» (1865): «Вот моя деревня, / Вот мой дом родной … » Это объединение поэтов-суриковцев просуществовало до 10-х годов ХХ столетия, и юноша Сергей Есенин был в нём (в Москве) короткое время кем-то вроде скромного секретаря.

Роль этих не совсем уж тихоголосых крестьянских поэтов, как, впрочем, и близких им певцов городских окраин, назвать малой было бы несправедливо. Рядом с русским романсом , вспомните только романсы на стихи А.Фета «О долго ль буду я, в мольчанье ночи тайной», «На заре ты её не буди … », «Уноси моё сердце в звенящую даль … », «Я тебе ничего не скажу … »! — возникли трогательные песни для семейного народного застолья, для трактира и дороги. Такие, как «Рябина» и песня-исповедь ямщика, или «Сирота я росла / Как былинка в поле», как популярнейшая песня А.Аммосова «Хас-Бупаг удалой! / Бедна сакля твоя» (1858), как «Дубинушка» (1865) В.И.Богданова (1837—1886) с припевом, переделанным из припева песни бурлаков, знаменитым в исполнении Ф.И.Шаляпина «Эх, дубинушка, ухнем!», и др. Они, безусловно, тоже готовили почву для расцвета есенинской лирики. Да разве на пустом месте родились есенинские строки: «Иду один среди равнины голой, / И журавлей уносит ветер вдаль»? Не ощутима ли и в них та тоска, что звучит в песне-романсе «Осенние журавли» (1871) А.М.Жемчужникова (1821—1908): «О, как больно душе, мне так хочется плакать! / Перестаные рыдать надо мной, журавли».

Сергей Есенин родился в крестьянской семье. Писать стихи начал в девять лет. Поэтический дебют Есенина — публикация стихотворения «Берёза» состоялся в 1914 году в детском журнале «Мирок», В 1914-1915 годах Есенин, типографский рабочий, слушатель народного университета им. Шанявского, стал автором и других просветительских журналов и газет: «Проталинка», «Узоры», «Путеводный огонёк», «Млечный Путь» … Вот критические отзывы на первую книгу стихов «Радуница» (1916): «Сергей Есенин радостно обращается к своей «тальяночке» со стихами, в которых вы слышите самые звуки «тальяночки»; «Стихи его идут прямо от земли, дышат полем, хлебом»; « … его деревенский глаз по-народному видит и природу, и мир идей, и весь вообще Божий мир». Такой тип творческого поведения — простодушный певец бревенчатой избы, полей, лесов, сельский лель — Есенину отчасти подходил (вплоть до «Москвы кабацкой», до «Страны негодяев» и «Пугачёва»>, но и раздражал его, мучил. Может быть, и вся вызывающая череда скандалов, и пресловутый чёрный американский цилиндр, лакированные башмаки «Я хожу в цилиндре не для женщин»), и главное — союз с имажинистами, типичными горожанами (А.Мариенгофом и В.Шершеневичем) были средством сломать надоедливый образ придуманного «светлого, хорошенького паренька, говорящего нараспев, рязанского Леля, Ивана — счастливчика наших сказок»?

Поэты «крестьянской купницы» (объединения) и прежде всего Н.А.Клюев в сборниках «Сосен перезвон» (1911), «Братские песни» (1912), «Лесные песни» (1913), в поэмах «Погорельщина» (1928), «Песнь о Великой матери» (1931) прочно закрепили за идеализированной избой «Изба — святилище земли») высокую роль святилища, центра космоса. Они, Орфеи Избяной Руси, часто выступали в роли нарочитых обличителей города, где царит -прссвещённое невежество», где нет берестяного рая, «бездонной рублёвской Руси». Это было шагом в пустоту …

Двадцатые годы в России породили массу вульгарно-социологических, сословно-классовых размежеваний, «группировок» писателей. Их официально делили на «пролетарских», «крестьянских», «попутчиков», «внутренних эмигрантов». «Нас рассорили, рассорили», — скажет об этом процессе «размежевания» М.Цветаева. Сергей Есенин, безусловно, взял всё, чем одарила его Рязанщина, земля, поэзия молитв, запевок, наигрышей, плачей, православие. Он был открыт всему миру, всем веяниям истории. Главная его тема, которая «отменяет» роль крестьянского пастушка со свирелью, — это тема сбережения души, человечности в человеке. Ведь «душа проходит, как молодость и как любовь», и «под душой так же падаешь, как под ношею». Печать сожаления сопровождает все зрелые «возвращения» Есенина на Родину, его беседы со зверьём, братьями нашими меньшими. Не за одну деревню, которую ожидали новые и новые преобразования, тревожился поэт, когда говорил о роке событий. В трагической исповеди, названной «Черный человек», поэт говорит, что не хочет читать о жизни «какого-то прохвоста и «забулдыги». Вырваться окончательно из рамок заученной роли и даже выйти из союза с имажинистами не удаётся. Есенина в роли общенационального поэта боялись слишком многие. И не только в его ближайшем литературном окружении …