Кто сгорел, того не подожжёшь: 10 «прощальных» стихотворений Сергея Есенина

Снежная равнина, белая луна,

Саваном покрыта наша сторона.

И березы в белом плачут по лесам.

Кто погиб здесь? Умер?

Количество версий и слухов, связанных со смертью Сергея Есенина, сопоставимо, наверное, лишь с домыслами по поводу гибели Владимира Маяковского. Сухие факты из уголовного дела говорят, что 30-летний гражданин Есенин Сергей Александрович был найден повешенным в своем 5-м номере в ленинградской гостинице «Интернационал» («Англетер») 28 декабря 1925 года. Официальной версией гибели названо самоубийство.

Несостыковок масса — и им посвящено не одно исследование — от синяка под глазом и ссадин на теле поэта до выбора места повешения, под самым потолком на коротком ремне от чемодана при наличии стульев и длинной веревки в номере. Почему в комнате был грязный, будто свежевытоптанный чьими-то сапогами ковер, почему в чернильнице на письменном столе не было чернил, что за белесый порошок виднеется на этом самом столе на одном из снимков сцены самоубийства — это лишь часть вопросов, которые задавали те, кто не поверил в самоубийство поэта.

Заключение судмедэксперта так же лаконично, как и милицейский акт — покойный умер от асфиксии. Разумеется, поползли слухи о том, что Есенина «ликвидировали» по политическим мотивам, что смерть поэта на совести ЧК. Так или иначе — но судебное дознание по этому делу было прекращено уже 23 января 1926 года. А в 1989 и 1992 годах были проведены независимые экспертизы, которые показали, что несмотря на небрежность составления актов, версия об убийстве Есенина ничем не подтверждается.

По воспоминаниям знакомых Сергея Есенина, в последний год своей жизни он особенно крепко пил, был вспыльчив более обычного, постоянно пребывал в глубочайшей депрессии. Созданные поэтом стихи — самые убедительные свидетели его тяжелого душевного состояния. Темы одиночества, неприкаянности и особенно — скорой смерти — выходят на первый план.

«Вечерняя Москва» предлагает перечитать самые пронзительные стихотворения Сергея Есенина, написанные незадолго до гибели.

«Черный человек» (отрывок, 14 ноября 1925 года)

Я очень и очень болен.

Сам не знаю, откуда взялась эта боль.

То ли ветер свистит

Над пустым и безлюдным полем,

То ль, как рощу в сентябрь,

Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,

Как крыльями птица.

Маячить больше невмочь.

На кровать ко мне садится,

Спать не даёт мне всю ночь.

Водит пальцем по мерзкой книге

И, гнусавя надо мной,

Как над усопшим монах,

Читает мне жизнь

Какого-то прохвоста и забулдыги,

Нагоняя на душу тоску и страх.

«Ты меня не любишь, не жалеешь» (4 декабря 1925 года)

Ты меня не любишь, не жалеешь,

Разве я немного не красив?

Не смотря в лицо, от страсти млеешь,

Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,

Я с тобой не нежен и не груб.

Расскажи мне, скольких ты ласкала?

Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я — они прошли, как тени,

Не коснувшись твоего огня,

Многим ты садилась на колени,

А теперь сидишь вот у меня.

Пуст твои полузакрыты очи

И ты думаешь о ком-нибудь другом,

Я ведь сам люблю тебя не очень,

Утопая в дальнем дорогом.

Этот пыл не называй судьбою,

Легкодумна вспыльчивая связь,—

Как случайно встретился с тобою,

Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогой

Распылять безрадостные дни,

Только нецелованных не трогай,

Только негоревших не мани.

И когда с другим по переулку

Ты пойдешь, болтая про любовь,

Может быть, я выйду на прогулку,

И с тобою встретимся мы вновь.

Отвернув к другому ближе плечи

И немного наклонившись вниз,

Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер. »

Я отвечу: «Добрый вечер, miss».

И ничто души не потревожит,

И ничто ее не бросит в дрожь,—

Кто любил, уж тот любить не может,

Кто сгорел, того не подожжешь.

«Цветы мне говорят — прощай» (27 октября 1925 года)

Цветы мне говорят — прощай,

Головками склоняясь ниже,

Что я навеки не увижу

Ее лицо и отчий край.

Любимая, ну, что ж! Ну, что ж!

Я видел их и видел землю,

И эту гробовую дрожь

Как ласку новую приемлю.

И потому, что я постиг

Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,-

Я говорю на каждый миг,

Что все на свете повторимо.

Не все ль равно — придет другой,

Печаль ушедшего не сгложет,

Оставленной и дорогой

Пришедший лучше песню сложит.

И, песне внемля в тишине,

Любимая с другим любимым,

Быть может, вспомнит обо мне

Как о цветке неповторимом.

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.

Пойми со мной хоть самое простое.

Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,

Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Хозяин твой и мил и знаменит,

И у него гостей бывает в доме много,

И каждый, улыбаясь, норовит

Тебя по шерсти бархатной потрогать.

Ты по-собачьи дьявольски красив,

С такою милою доверчивой приятцей.

И, никого ни капли не спросив,

Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

Мой милый Джим, среди твоих гостей

Так много всяких и невсяких было.

Но та, что всех безмолвней и грустней,

Сюда случайно вдруг не заходила?

Она придет, даю тебе поруку.

И без меня, в ее уставясь взгляд,

Ты за меня лизни ей нежно руку

За все, в чем был и не был виноват.

«Клён ты мой опавший» (28 ноября 1925)

Клён ты мой опавший, клён заледенелый,

Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?

Словно за деревню погулять ты вышел.

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,

Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,

Не дойду до дома с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,

Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,

Только не опавшим, а вовсю зелёным.

И, утратив скромность, одуревши в доску,

Как жену чужую, обнимал берёзку.

Эх вы, сани! А кони, кони!

Видно, черт их на землю принес.

В залихватском степном разгоне

Колокольчик хохочет до слёз.

Ни луны, ни собачьего лая

В далеке, в стороне, в пустыре.

Поддержись, моя жизнь удалая,

Я ещё не навек постарел.

Пой, ямщик, вперекор этой ночи,-

Хочешь, сам я тебе подпою

Про лукавые девичьи очи,

Про веселую юность мою.

Эх, бывало, заломишь шапку,

Да заложишь в оглобли коня,

Да приляжешь на сена охапку,-

Вспоминай лишь, как звали меня.

И откуда бралась осанка,

А в полуночную тишину

Уговаривала не одну.

Все прошло. Поредел мой волос.

Конь издох, опустел наш двор.

Потеряла тальянка голос,

Разучившись вести разговор.

Но и все же душа не остыла,

Так приятны мне снег и мороз,

Потому что над всем, что было,

Колокольчик хохочет до слёз.

Несказанное, синее, нежное. (1925 год)

Несказанное, синее, нежное.

Тих мой край после бурь, после гроз,

И душа моя — поле безбрежное —

Дышит запахом мёда и роз.

Я утих. Годы сделали дело,

Но того, что прошло, не кляну.

Словно тройка коней оголтелая

Прокатилась во всю страну.

Напылили кругом. Накопытили.

И пропали под дьявольский свист.

А теперь вот в лесной обители

Даже слышно, как падает лист.

Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?

Все спокойно впивает грудь.

Стой, душа, мы с тобой проехали

Через бурный положенный путь.

Разберемся во всем, что видели,

Что случилось, что сталось в стране,

И простим, где нас горько обидели

По чужой и по нашей вине.

Принимаю, что было и не было,

Только жаль на тридцатом году —

Слишком мало я в юности требовал,

Забываясь в кабацком чаду.

Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,

Так же гнётся, как в поле трава.

Эх ты, молодость, буйная молодость,

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,

Синь очей утративший во мгле,

Эту жизнь прожил я словно кстати,

Заодно с другими на земле.

И с тобой целуюсь по привычке,

Потому что многих целовал,

И, как будто зажигая спички,

Говорю любовные слова.

А в душе всегда одно и тож,

Если тронуть страсти в человеке,

То, конечно, правды не найдешь.

Оттого душе моей не жестко

Не желать, не требовать огня,

Ты, моя ходячая берёзка,

Создана для многих и меня.

Но, всегда ища себе родную

И томясь в неласковом плену,

Я тебя нисколько не ревную,

Я тебя нисколько не кляну.

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,

Синь очей утративший во мгле,

И тебя любил я только кстати,

Заодно с другими на земле.

«Синий туман. Снеговое раздолье» (1925 год)

Синий туман. Снеговое раздолье,

Тонкий лимонный лунный свет.

Сердцу приятно с тихою болью

Что-нибудь вспомнить из ранних лет.

Снег у крыльца как песок зыбучий.

Вот при такой же луне без слов,

Шапку из кошки на лоб нахлобучив,

Тайно покинул я отчий дров.

Снова вернулся я в край родимый.

Кто меня помнит? Кто позабыл?

Грустно стою я, как странник гонимый,-

Старый хозяин своей избы.

Молча я комкаю новую шапку,

Не по душе мне соболий мех.

Вспомнил я дедушку, вспомнил я бабку,

Вспомнил кладбищенский рыхлый снег.

Все успокоились, все там будем,

Как в этой жизни радей не радей,-

Вот почему так тянусь я к людям,

Вот почему так люблю людей.

Вот отчего я чуть-чуть не заплакал

И, улыбаясь, душой погас,-

Эту избу на крыльце с собакой

Словно я вижу в последний раз.

До свиданья, друг мой, до свиданья,

Милый мой, ты у меня в груди.

Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки и без слова,

Не грусти и не печаль бровей,-

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

Комментарии читателей сайта являются мнениями лиц, их написавших, и могут не совпадать с мнением редакции. Редакция оставляет за собой право удалять любые комментарии с сайта или редактировать их в любой момент. Запрещено публиковать комментарии, содержащие оскорбления личного, религиозного, национального, политического характера или нарушающие иные требования законодательства РФ. Нажатие кнопки «Отправить» означает, что вы принимаете эти условия и обязуетесь их выполнять. Исключительные права на материалы, размещённые на интернет-сайте vm.ru , в соответствии с законодательством Российской Федерации об охране результатов интеллектуальной деятельности, принадлежат АО Редакция газеты «Вечерняя Москва» и не подлежат использованию другими лицами в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

Интернет-портал «Вечерняя Москва» зарегистрирован в Роскомнадзоре. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-69371 от 06 апреля 2017 г.

Главный редактор — Александр Иванович Куприянов. Генеральный директор —Георгий Рудницкий. Шеф-редактор сайта — Иван Юрченко.