Маленькие поэмы

Марфа Посадница

Не сестра месяца из темного болота

В жемчуге кокошник в небо запрокинула, —

Ой, как выходила Марфа за ворота,

Письменище черное из дулейки вынула.

Раскололся зыками колокол на вече,

Замахали кружевом полотнища зорние;

Услыхали ангелы голос человечий,

Отворили наскоро окна-ставни горние.

Возгово?рит Марфа голосом серебряно:

«Ой ли, внуки Васькины, правнуки Микулы!

Грамотой московскою извольно повелено

Выгомонить вольницы бражные загулы!»

Заходила буйница выхвали старинной,

Бороды, как молнии, выпячили грозно:

«Что нам Московия – как поставник блинный!

Там бояр-те жены хлыстают загозно!»

Марфа на крылечко праву ножку кинула,

Левой помахала каблучком сафьяновым.

«Быть так, – кротко молвила, черны брови сдвинула, —

Не ручьи – брызгатели выцветням росяновым…»

Не чернец беседует с Господом в затворе —

Царь московский антихриста вызывает:

«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,

Новгород мне вольный ног не лобызает!»

Вылез из запечья сатана гадюкой,

В пучеглазых бельмах исчаведье ада.

«Побожися душу выдать мне порукой,

Иначе не будет с Новгородом слада!»

Вынул он бумаги – облака клок,

Дал ему перо – от молнии стрелу.

Чиркнул царь кинжалищем локоток,

Расчеркнулся и зажал руку в полу.

Зарычит антихрист зёмным гудом:

«А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет!

Как пойдет на Москву заморский Иуда,

Тут тебе с Новгородом и сладу нет!»

«А откуль гроза, когда ветер шумит?» —

Задает ему царь хитро?й спрос.

Говорит сатана зыком черных згит:

«Этот ответ с собой ветер унес…»

На соборах Кремля колокола заплакали,

Собирались стрельцы из дальных слобод;

Кони ржали, сабли звякали,

Глас приказный чинно слухал народ.

Закраснели хоругви, образа засверкали,

Царь пожаловал бочку с вином.

Бабы подолами слезы утирали, —

Кто-то воротится невредим в дом?

Пошли стрельцы, запылили по? полю:

«Берегись ты теперь, гордый Новоград!»

Пики тенькали, кони топали, —

Никто не пожалел и не обернулся назад.

Возгово?рит царь жене своей:

«А и будет пир на красной браге!

Послал я сватать неучтивых семей,

Всем подушки голов расстелю в овраге».

«Государь ты мой, – шомонит жена, —

Моему ль уму судить суд тебе.

Тебе власть дана, тебе воля дана,

Ты челом лишь бьешь одноей судьбе…»

В зарукавнике Марфа Богу молилась,

Рукавом горючи слезы утирала;

За окошко она наклонилась,

Голубей к себе на колени сзывала.

«Уж вы, голуби, слуги Боговы,

Солетайте-ко в райский терем,

Вертайтесь в земное логово,

Стучитесь к новоградским дверям!»

Приносили голуби от Бога письмо,

Золотыми письменами рубленное;

Села Марфа за расшитою тесьмой:

«Уж ты, счастье ль мое загубленное!»

И писал Господь своей верной рабе:

«Не гони метлой тучу вихристу;

Как московский царь на кровавой гульбе

Продал душу свою антихристу…»

А и минуло теперь четыреста лет.

Не пора ли нам, ребята, взяться за ум,

Исполнить святой Марфин завет:

Заглушить удалью московский шум?

А пойдемте, бойцы, ловить кречетов,

Отошлем дикомытя с потребою царю:

Чтобы дал нам царь ответ в сечи той,

Чтоб не застил он новоградскую зарю.

Ты шуми, певунный Волохов, шуми,

Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш!

Выше, выше, вихорь, тучи подыми!

Ой ты, Новгород, родимый наш!

Как по быльнице тропинка пролегла;

А пойдемте стольный Киев звать!

Ой ли вы, с Кремля колокола,

А пора небось и честь вам знать!

Пропоем мы Богу с ветрами тропарь,

Вспеним белую попончу,

Загудит наш с веча колокол, как встарь,

Тут я, ребята, и покончу.

Микола

В шапке облачного скола,

В лапоточках, словно тень,

Ходит милостник Микола

Мимо сел и деревень.

На плечах его котомка,

Стягловица в две тесьмы,

Он идет, поет негромко

Злые скорби, злое горе

Даль холодная впила;

Загораются, как зори,

В синем небе купола.

Наклонивши лик свой кроткий,

Дремлет ряд плакучих ив,

И, как шелковые четки,

Веток бисерный извив.

Ходит ласковый угодник,

Пот елейный льет с лица:

«Ой ты, лес мой, хороводник,

Роща елей и берез.

По кустам зеленым лугом

Льнут охлопья синих рос.

Тучка тенью расколола

Белой пеной из озер.

За сухим посошником,

Словно мягким рушником.

И идет стопой неспешной

По селеньям, пустырям:

«Я, жилец страны нездешной,

Прохожу к монастырям».

Высоко стоит злотравье,

Спорынья кадит туман:

«Помолюсь схожу за здравье

Ходит странник по дорогам,

Где зовут его в беде,

И с земли гуторит с Богом

В белой туче-бороде.

Говорит Господь с престола,

Приоткрыв окно за рай:

«О мой верный раб, Микола,

Обойди ты русский край.

Защити там в черных бедах

Скорбью вытерзанный люд.

Помолись с ним о победах

И за нищий их уют».

Ходит странник по трактирам,

Говорит, завидя сход:

«Я пришел к вам, братья, с миром —

Исцелить печаль забот.

Ваши души к подорожью

Тянет с посохом сума.

Собирайте милость Божью

Спелой рожью в закрома».

Горек запах черной гари,

Осень рощи подожгла.

Собирает странник тварей,

Кормит просом с подола.

«Ой, прощайте, белы птахи,

Прячьтесь, звери, в терему,

Темный бор, – щекочут свахи, —

Всем есть место, всем есть логов,

Открывай, земля, им грудь!

Я – слуга давнишний Богов,

В Божий терем правлю путь».

Звонкий мрамор белых лестниц

Протянулся в райский сад;

Словно космища кудесниц,

Звезды в яблонях висят.

На престоле светит зорче

В алых ризах кроткий Спас.

Помолись ему за нас».

Кроют зори райский терем,

У окошка Божья Мать

Голубей сзывает к дверям

Рожь зернистую клевать.

«Клюйте, ангельские птицы:

Колос – жизненный полет».

Пахнет жней веселых пот.

Кружевами лес украшен,

Ели словно купина.

По лощинам черных пашен —

Пряжа выснежного льна.

Засучивши с рожью полы,

Пахаря трясут лузгу,

В честь угодника Миколы

Сеют рожью на снегу.

И, как по траве окосья

В вечереющий покос,

На снегу звенят колосья

Под косницами берез.

Потонула деревня в ухабинах,

Заслонили избенки леса.

Только видно на кочках и впадинах,

Как синеют кругом небеса.

Воют в сумерки долгие, зимние,

Волки грозные с тощих полей.

По дворам в погорающем инее

Над застрехами храп лошадей.

Как совиные глазки за ветками,

Смотрят в шали пурги огоньки.

И стоят за дубровными сетками,

Словно нечисть лесная, пеньки.

Запугала нас сила нечистая,

Что ни прорубь – везде колдуны.

В злую заморозь в сумерки мглистые

На березках висят галуны.

Но люблю тебя, родина кроткая!

А за что – разгадать не могу.

Весела твоя радость короткая

С громкой песней весной на лугу.

Я люблю над покосной стоянкою

Слушать вечером гуд комаров.

А как гаркнут ребята тальянкою,

Выйдут девки плясать у костров.

Загорятся, как черна смородина,

Угли-очи в подковах бровей.

Ой ты, Русь моя, милая родина,

Сладкий отдых в шелку купырей.

Понакаркали черные вороны

Грозным бедам широкий простор.

Крутит вихорь леса во все стороны,

Машет саваном пена с озер.

Грянул гром, чашка неба расколота,

Тучи рваные кутают лес.

На подвесках из легкого золота

Закачались лампадки небес.

Повестили под окнами сотские

Ополченцам идти на войну.

Загыгыкали бабы слободские,

Плач прорезал кругом тишину.

Собиралися мирные пахари

Без печали, без жалоб и слез,

Клали в сумочки пышки на сахаре

И пихали на кряжистый воз.

По селу до высокой околицы

Провожал их огулом народ.

Вот где, Русь, твои добрые молодцы,

Вся опора в годину невзгод.

Затомилась деревня невесточкой —

Как-то милые в дальнем краю?

Отчего не уведомят весточкой, —

Не погибли ли в жарком бою?

В роще чудились запахи ладана,

В ветре бластились стуки костей.

И пришли к ним нежданно-негаданно

С дальней волости груды вестей.

Сберегли по ним пахари памятку,

С потом вывели всем по письму.

Подхватили тут ро?дные грамотку,

За ветловую сели тесьму.

Собралися над четницей Лушею

Допытаться любимых речей.

И на корточках плакали, слушая,

На успехи родных силачей.

Ах, поля мои, борозды милые,

Хороши вы в печали своей!

Я люблю эти хижины хилые

С поджиданьем седых матерей.

Припаду к лапоточкам берестяным,

Мир вам, грабли, коса и соха!

Я гадаю по взорам невестиным

На войне о судьбе жениха.

Помирился я с мыслями слабыми,

Хоть бы стать мне кустом у воды.

Я хочу верить в лучшее с бабами,

Тепля свечку вечерней звезды.

Разгадал я их думы несметные,

Не спугнет их ни гром и ни тьма.

За сохою под песни заветные

Не причудится смерть и тюрьма.

Они верили в эти каракули,

Выводимые с тяжким трудом,

И от счастья и радости плакали,

Как в засуху над первым дождем.

А за думой разлуки с родимыми

В мягких травах, под бусами рос,

Им мерещился в далях за дымами

Над лугами веселый покос.

Ой ты, Русь, моя родина кроткая,

Лишь к тебе я любовь берегу.

Весела твоя радость короткая

С громкой песней весной на лугу.

Не белы снега по-над Доном

Заметали степь синим звоном.

Под крутой горой, что ль под тыном,

Расставалась мать с верным сыном.

«Ты прощай, мой сын, прощай, чадо,

Знать, пришла пора, ехать надо!

Захирел наш дол по-над Доном,

Под пятой Москвы, под полоном».

То не водный звон за путиной —

Бьет копытом конь под осиной.

Под краснёву дремь, под сугредок

Отвечал ей сын напоследок:

«Ты не стой, не плачь на дорогу,

Зажигай свечу, молись Богу.

Соберу я Дон, вскручу вихорь,

Полоню царя, сниму лихо».

Не река в бугор била пеной —

Вынимал он нож с-под колена,

Отрезал с губы ус чернявый,

Говорил слова над дубравой:

«Уж ты, мать моя, голубица,

Сбереги ты ус на божнице;

Окропи его красным звоном,

Положи его под икону!»

Гикал-ухал он под туманом,

Подымалась пыль за курганом.

А она в ответ, как не рада:

«Уж ты сын ли мой, мое чадо!»

На крутой горе, под Калугой,

Повенчался Ус с синей вьюгой.

Лежит он на снегу под елью,

С весела-разгула, с похмелья.

Перед ним всё знать да бояры,

В руках золотые чары.

«Не гнушайся ты, Ус, не злобуй,

Подымись, хоть пригубь, попробуй!

Нацедили мы вин красносоких

Из грудей из твоих из высоких.

Как пьяна с них твоя супруга,

Молчит Ус, не кинет взгляда, —

Ничего ему от земли не надо.

О другой он земле гадает,

О других небесах вздыхает…

Заждалася сына дряхлая вдовица,

День и ночь горюя, сидя под божницей.

Вот прошло-проплыло уж второе лето,

Снова снег на поле, а его все нету.

Подошла, взглянула в мутное окошко…

«Не одна ты в поле катишься, дорожка!»

Свищет сокол-ветер, бредит тихим Доном.

«Хорошо б прижаться к золотым иконам…»

Села и прижалась, смотрит кротко-кротко…

«На кого ж похож ты, светлоглазый отрок.

А! – сверкнули слезы над увядшим усом.

Это ты, о сын мой, смотришь Иисусом!»

Радостью светит она из угла.

Песню запела и гребень взяла.

Лик ее старческий ласков и строг.

Встанет, присядет за печь, на порог.

Вечер морозный, как волк, темно-бур…

Кличет цыплят и нахохленных кур:

Крепок в руке роговой гребешок.

Стала, уставилась лбом в темноту,

Чешет волосья младенцу Христу.

Певущий зов

И змея потеряла

Мое русское поле,

И вы, сыновья ее,

В мужичьих яслях

К миру всего мира!

Уже славят пастыри

Сгинь, ты, а?нглийское юдо,

Расплещися по морям!

Наше северное чудо

Не постичь твоим сынам!

Не познать тебе Фавора,

Не расслышать тайный зов!

На устах твоих покров.

Все упрямей, все напрасней

Ловит рот твой темноту.

Нет, не дашь ты правды в яслях

Твоему сказать Христу!

Не погасить ее Ироду

«Пляши, Саломея, пляши!»

Твои ноги легки и крылаты.

Целуй ты уста без души, —

Но близок твой час расплаты!

Уже встал Иоанн,

Изможденный от ран,

Люди, братья мои люди,

Где вы? Отзовитесь!

Ты не нужен мне, бесстрашный,

Не хочу твоей победы,

Дани мне не надо!

Все мы – яблони и вишни

Все мы – гроздья винограда

До кончины всем нам хватит

И тепла и света!

Кто-то мудрый, несказанный,

Всё себе подобя,

Всех живущих греет песней,

Мертвых – сном во гробе.

Кто-то учит нас и просит

Постигать и мерить.

Не губить пришли мы в мире,

А любить и верить!

Товарищ

Он был сыном простого рабочего,

И повесть о нем очень короткая.

Только и было в нем, что волосы, как ночь,

Да глаза голубые, кроткие.

Отец его с утра до вечера

Гнул спину, чтоб прокормить крошку;

Но ему делать было нечего,

И были у него товарищи: Христос да кошка.

Кошка была старая, глухая,

Ни мышей, ни мух не слышала,

А Христос сидел на руках у Матери

И смотрел с иконы на голубей под крышею.

Жил Мартин, и никто о нем не ведал.

Грустно стучали дни, словно дождь по железу.

И только иногда за скудным обедом

Учил его отец распевать марсельезу.

«Вырастешь, – говорил он, – поймешь…

Разгадаешь, отчего мы так нищи!»

И глухо дрожал его щербатый нож

Над черствой горбушкой насущной пищи.

Но вот под тесовым

Два ветра взмахнули

То с вешнею полымью

За взмахом взмах,

Над трупом труп;

Свой крепкий зуб.

Все взлет и взлет,

Все крик и крик!

В бездонный рот

И вот кому-то пробил

Последний, грустный час…

Но верьте, он не сро?бел

Пред силой вражьих глаз!

Душа его, как прежде,

Бесстрашна и крепка,

И тянется к надежде

Он незадаром прожил,

Недаром мял цветы;

Но не на вас похожи

С родимого крыльца

Донесся до Мартина

Последний крик отца.

С потухшими глазами,

С пугливой синью губ,

Упал он на колени,

Обняв холодный труп.

Но вот приподнял брови,

Протер рукой глаза,

Вбежал обратно в хату

И стал под образа.

«Исус, Исус, ты слышишь?

Ты видишь? Я один.

Тебя зовет и кличет

Товарищ твой Мартин!

Отец лежит убитый,

Но он не пал, как трус.

Я слышу, он зовет нас,

О верный мой Исус.

Зовет он нас на помощь,

Где бьется русский люд,

Велит стоять за волю,

За равенство и труд. »

И, ласково приемля

Речей невинных звук,

Сошел Исус на землю

С неколебимых рук.

Идут рука с рукою,

А ночь черна, черна.

И пыжится бедою

Мечты цветут надеждой

Про вечный, вольный рок.

Обоим нежит вежды

Но вдруг огни сверкнули…

Залаял медный груз.

И пал, сраженный пулей,

Больше нет воскресенья!

Тело Его предали погребенью:

А там, где осталась Мать,

Где Ему не бывать

Ловит лапой луну…

Ползает Мартин по полу:

«Соколы вы мои, соколы,

Голос его все глуше, глуше,

Кто-то давит его, кто-то душит,

Но спокойно звенит

То погаснув, то вспыхнув

Отчарь

Тучи – как озера,

Месяц – рыжий гусь.

Пляшет перед взором

Дрогнул лес зеленый,

Отчарь мой, мужик!

Твой покой и свет,

В этом мире нет.

Пой, зови и требуй

Не сорвется с неба

Не обронит вечер

Под облачным древом

Ревешь ты во мне.

Он дал тебе пику,

Отметил твой шаг.

Заря – как волчиха

С осклабленным ртом;

Но гонишь ты лихо

Протянешь ли руку

Иль склонишь ты лик,

Кладешь ей краюху

Под радугой слов:

И звездный покров.

Широкоскулый и красноротый,

Приявший в корузлые руки

Укачай мою душу

На пальцах ног своих!

Выросший, как ветла,

Научился смотреть в тебя,

Ты несказанен и мудр.

По сединам твоим

Узнаю, что был снег

По глазам голубым

Ах, сегодня весна, —

Ты взыграл, как поток!

Гладит волны челнок,

Слышен волховский звон

И Буслаев разгул,

Закружились под гул

Волга, Каспий и Дон.

Но кадят Соловки

В его синий оскал.

Всех зовешь ты на пир,

Тепля клич, как свечу,

Прижимаешь к плечу

Свят и мирен твой дар,

Синь и песня в речах,

И горит на плечах

Закинь его в небо,

Поставь на столпы!

Там лунного хлеба

Там голод и жажда

В корнях не поют,

Но зреет однаждный

Свет ангельских юрт.

Там с вызвоном блюда

Но звон поцелуя

Деньгой не гремит,

Тропа перед скит.

Там дряхлое время,

Все русское племя

Сзывает к столам.

И гордый твой дух,

Обносит их круг.

Октоих

Гласом моим пожру Тя, Господи.

О родина, счастливый

И неисходный час!

Нет лучше, нет красивей

Твоих коровьих глаз.

Тебе, твоим туманам

И овцам на полях,

Несу, как сноп овсяный,

Я солнце на руках.

И рождеством святись,

Чтоб жаждущие бденья

Плечьми трясем мы небо,

Руками зыбим мрак

И в тощий колос хлеба

Вдыхаем звездный злак.

О Русь, о степь и ветры,

И ты, мой отчий дом!

На золотой повети

Гнездится вешний гром.

Овсом мы кормим бурю,

Молитвой поим дол,

И пашню голубую

Нам пашет разум-вол.

И ни единый камень,

Через пращу и лук,

Не подобьет над нами

Подъятье Божьих рук.

С-за гор вереницей

В них души усопших

О горе, кто ропщет,

Кричащему в мраке

Под тайные знаки

Мы врат не сомкнем.

Но сгибни, кто вышел

И узрел лишь миг!

Мы облачной крышей

Качаешь землю в снах?

Созвездий светит пыль

На наших волосах.

Шумит небесный кедр

Через туман и ров,

И на долину бед

Спадают шишки слов.

Поют они о днях

Иных земель и вод,

Где на тугих ветвях

Кусал их лунный рот.

И шепчут про кусты

Где пляшет, сняв порты,

Осанна в вышних!

Холмы поют про рай.

И в том раю я вижу

Тебя, мой отчий край.

Под Маврикийским дубом

Сидит мой рыжий дед,

И светит его шуба

Горохом частых звезд.

И та кошачья шапка,

Что в праздник он носил,

Глядит, как месяц, зябко

На снег родных могил.

С холмов кричу я деду:

«О отче, отзовись…»

Но тихо дремлют кедры,

Обвесив сучья вниз.

Не долетает голос

В его далекий брег…

Но чу! Звенит, как колос,

С земли растущий снег:

«Восстань, прозри и вижди!

Кто всё живит и зиждет —

Тот знает час и срок.

Вострубят Божьи клики

Огнем и бурей труб,

И облак желтоклыкий

Прокусит млечный пуп.

И вывалится чрево

Но тот, кто мыслил Девой,

Взойдет в корабль звезды».

Пришествие

Господи, я верую.

Но введи в свой рай

Мой пронзенный край.

За горой нехоженой,

Снова мне, о Боже мой,

Предстает твой сын.

По тебе молюся я

Из мужичьих мест;

Из прозревшей Руссии

Он несет свой крест.

Но пред тайной острова

Нет за ним апостолов,

О Русь, Приснодева,

Из звездного чрева

Сошла ты на твердь.

На яслях овечьих

За то, что в предтечах

Был пахарь и вол.

Воззри же на нивы,

Под снежною ивой

Упал твой Христос!

Но к вихрю бездны

С шеста созвездья

Вот гор воитель

«Я видел: с Ним он

То третью песню

Дьяволы на руках

Снова пришествию Его

Снова раздирается небо.

Тишина полей и разума

Лестница к саду твоему

Как взойду, как поднимусь по ней

С кровью на отцах и братьях?

Тянет меня земля,

Крикнул – и громко

Вышел с котомкой

Покровом твоим рек и озер

Под ивой бьют Его вои

И голгофят снега твои.

О ланиту дождей

Но не в суд или во осуждение.

Явись над Елеоном

И правде наших мест!

Горстьми златых затонов

Мы окропим твой крест.

Холмы поют о чуде,

Про рай звенит песок.

О верю, верю – будет

Телиться твой восток!

В моря овса и гречи

Он кинет нам телка…

Но долог срок до встречи,

А гибель так близка!

Уйми ты ржанье бури

И топ громов уйми!

Пролей ведро лазури

На ветхое деньми!

И дай дочерпать волю

Медведицей и сном,

Чтоб вытекшей душою

Преображение

Ревет златозубая высь…

Перед воротами в рай

За тучи тянется моя рука,

Бурею шумит песнь,

Даждь мне днесь.

Грозно гремит твой гром,

Чудится плеск крыл.

Но твердо, не глядя назад,

Новый из красных врат

При использовании книги «Маленькие поэмы» автора Сергей Есенин активная ссылка вида: читать книгу Маленькие поэмы обязательна.

Поделиться ссылкой на выделенное

Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»