ОТКУДА ИДЕТ "РАДУНИЦА"

Семейный совет. — Отъезд в Спас-Клепики, — Экзамен и побег. — В классе и

интернате. — "Встреча" с Пушкиным. — Учитель и ученик. — Поэтические

соперники. — Признание таланта. — Новые друзья. — Кружок у Панфилова. — В

поисках идеала. — Рождение исторической темы. — Думы о Москве.

Есенину шел четырнадцатый год, когда он окончил Константиновское

земское училище. Обычно константиновские ребята, проходив четыре зимы в

школу, начинали свою трудовую жизнь. По-разному складывалась их судьба;

большинство, как правило, дальше не училось. Так когда-то было и с отцом

Есенина. Не сладкой была эта жизнь. И родителям Есенина, конечно, хотелось

поучить сына дальше.

Недалеко от Константинова находилась Спас-Клепиковская второклассная

церковно-учительская школа. Туда-то и решено было на семейном совете

направить Есенина. Е. А. Есенина рассказывает об этом важном событии в

жизни брата так: ". Однажды приехал отец из Москвы, привез гостинцев,

пробыл у нас три дня и уехал. После отца мать часто ходила к соседям

Поповым, что-то шила, принесла маленький сундучок и уложила туда вещи

Сергея. Потом к нашей избе подъехала лошадь, вошел чужой мужик, молились

богу, и мать с Сергеем уехали, оставив меня дома с соседкой. Сергей уехал

учиться. в Спас-Клепики".

Расположенное на берегу реки Пра старинное торговое село Спас-Клепики

со всех сторон окружали знаменитые мещерские леса с непроходимыми

завалами, топями и лесными озерами. Двухэтажное каменное здание школы

стояло на самом краю села. Сюда осенью 1909 года приехал Есенин. Выдержав

вступительный экзамен, Есенин был зачислен в школу. Поначалу чувствовал

себя одиноким, тосковал по дому. Пробыв несколько дней в школьном

интернате, он совершил "побег" и вернулся в родное село. "Когда отвезли в

школу, — рассказывал Есенин, — я страшно скучал по бабке. и однажды

убежал домой. пешком. Дома выругали и отвезли обратно".

Около трех лет провел Есенин в Спас-Клепиковской школе. О жизни его в

эти годы долгое время было известно очень немногое. Между тем именно здесь

начал поэт свое "сознательное творчество", мечтая всю душу "выплескать в

слова"; здесь впервые задумался над невзгодами народной жизни, полной

"вздохов да слез"; здесь смог удовлетворить в какой-то мере свой интерес к

литературе; и здесь же он оказался под воздействием религиозной среды, с

которой неизбежно сталкивались воспитанники церковно-учительских школ.

Спас-Клепиковская церковно-учительская школа была открыта в 1896 году.

Находилась она в ведении церковных властей и готовила учителей

церковноприходских школ грамоты. Программа, рассчитанная на три года,

включала церковную общую и русскую историю, закон божий, русский язык,

церковнославянский язык, отечественную историю, географию, арифметику,

геометрическое черчение, рисование, дидактику. "В школах подобного типа, —

пишет в своих воспоминаниях бывший ученик этой школы Я. А. Трепалин, три

года проучившийся вместе с Есениным, — обращалось внимание главным образом

на то, чтобы будущий учитель церковноприходской школы был* вполне

подготовлен к воспитанию детей в духе православия".

Специальный режим во второклассных школах, религиозная окраска

содержания изучаемых предметов, конечно, оказывали влияние на учеников:

некоторые, пробыв в церковно-учительской школе три года, становились

глубоко религиозными людьми, другие — противниками религии, а третьи,

таких было больше всего, относились к своим религиозным обязанностям

формально, без каких-либо внутренних духовных побуждений.

Все это в той или иной мере было присуще и Спас-Клепиковской

церковно-учительской школе, которая являлась учебным заведением закрытого

типа. Во главе школы стоял священник, он же вел занятия по церковной общей

и русской истории и закону божьему. Правда, когда Есенин поступил в

Спас-Клепиковскую школу, заведовал ею священник Алексей Асписов. Как

вспоминают бывшие ученики, Асписов не придавал большого значения церковным

дисциплинам, по которым вел занятия в школе, и вообще особым религиозным

усердием не отличался. Вне церкви был человек живой, общительный, с

юмором, больше всего на свете увлекался математикой. Очевидно, все это

заставило церковное начальство прислать в школу более надежного и

"правоверного" священника — Павла Агрономова, который появился в

Спас-Клепиках в 1912 году.

Весь день воспитанники были в здании школы: утром — на занятиях,

вечером готовили уроки под наблюдением учителей. В субботу и в воскресенье

— обязательное присутствие на церковной службе.

Есенин также обязан был посещать церковь, ходить ко всенощной, обедням,

наряжаться в стихарь, читать шестипсалмие, хотя, как свидетельствуют

товарищи поэта, Есенин, как и многие из них, был далек от преклонения

перед ритуалами церковной службы, а при удобном случае был не прочь

освободиться от них. "Религиозность мало или почти совсем к нам не

прививалась, — рассказывает А. Н. Чернов. — Нам вменялось в обязанность

читать шестипсалмие в церкви во время всенощной, по очереди. Сергей Есенин

обычно сам не читал, а нанимал за 2 копейки своего товарища Тиранова. Один

раз Тиранов почему-то отказался читать шестипсалмие, и Есенину пришлось

самому читать. Между прочим, мы надевали стихарь и выходили читать перед

царскими вратами на амвон. Сергей Есенин долго не выходил. Священник стал

волноваться и хотел уже поручить читать другому. Оказывается, Сергей

Есенин в это время никак не мог надеть стихарь, и, когда его поторопили,

он надел его задом наперед и в таком виде вышел к верующим читать

шестипсалмие. Конечно, не все заметили это, но священник-то заметил и

впредь запретил ему читать шестипсалмие. Есенин этим был мало огорчен".

При школе находился интернат. Без разрешения дежурного педагога

отлучаться не разрешалось. "Питание было плохое. Да и улучшить его,

пожалуй, было трудно. Каждый живущий в интернате платил за питание и

общежитие 30 руб. в год. Да и эту мизерную плату не все могли уплатить", —

рассказывает А. Н. Чернов, три года проучившийся с Есениным.

Однако, замечает бывший учитель Спас-Клепиковской школы Виктор

Алексеевич Гусев[*], были в школе и другие, очень важные моменты,

характеризующие обстановку в ней. Казенно-официальный режим, установленный

в школах подобного типа, вызывал обычно недовольство учащихся. Среди

воспитанников по рукам тайно ходила недозволенная литература.

[* Виктор Алексеевич Гусев проучительствовал в Спас-Клепиках всю свою

долгую жизнь. С 1908 года он стал преподавать в церковно-учительской

школе. Почти сорок лет отдал он воспитанию советских школьников, за что

был отмечен несколькими правительственными наградами.]

По вечерам ученики собирались обычно в одной из комнат интерната.

Завязывались беседы о прочитанных книгах, обсуждались стихи Пушкина,

Лермонтова, Некрасова, Кольцова, а потом кто-либо читал свои стихи. Чаще

всего это бывал Есенин.

Порой между учениками вспыхивали жаркие споры. При этом наиболее

активных спорщиков называли именами писателей и критиков: Есенина —

Пушкин, Смирнова — Белинский, Тиранова — Чернышевский.

В. А. Гусев подчеркивает, что крестьянские дети шли- в

церковно-учительскую школу в большинстве случаев не из каких-либо

религиозных убеждений, а потому, что здесь за незначительную плату можно

было получить образование.

В этом еще раз убеждаешься, когда знакомишься со школьными сочинениями

одного из товарищей Есенина по учебе — Григория Панфилова. Уже одно

название их поучительно: "Сравнение времен года с возрастами жизни

человека", "Значение внешних и внутренних вод в истории развития народов",

"Передача теплоты посредством лучей", "Внешнее и внутреннее отличия

человека от млекопитающих животных", "Нравственные качества учителя при

обращении с детьми", "Отличие сказки от былин". Еще более примечательно их

содержание. Ни в одном из сочинений не чувствуется религиозность автора.

Ученики Спас-Клепиковской школы получали неплохие основы знаний по

общеобразовательным предметам. Так, в сочинении по географии "Значение

внешних и внутренних вод в истории развития народов" Панфилов приводит

много конкретных фактов из истории России, европейских государств, Древней

Греции и Рима. "Возьмем другой просвещенный и образованный народ древности

— греков, — пишет он. — Там получила начало такая серьезная наука, как,

например, философия. В Греции, кроме того, получила начало и литература,

представителем которой был поэт Гомер, написавший две знаменитые поэмы

"Илиада" и "Одиссея", которые и в настоящее время пользуются всемирною

известностью; там же впервые появились гражданские законы, которые затем

были приняты в основание всеми народами. Выгодное положение Греции у

берегов Средиземного моря содействовало развитию торговли и

промышленности. Возьмем, наконец, римлян. Недавние раскопки римских

городов Геркулапа и Помпеи, засыпанных лавою во время извержения Везувия,

еще более убеждают нас в высоком развитии у них наук и искусств; найденные

там статуи отличаются художественностью своей работы".

Спас-Клепиковская школа давала неплохие знания и по литературе. Так,

сочинение Гриши Панфилова "Отличие сказки от былин" поражает зрелостью

мысли и хорошим литературным языком. Рассматривая конкретные

идейно-художественные признаки, отличающие сказку от былины, он так пишет

об их различной роли в духовной жизни людей: "Цель, для которой

составлялись сказки, двоякая: или служить как занимательный и интересный

фантастический рассказ, или — чтобы вывести какое-нибудь нравоучение.

Былины же составлялись затем, чтобы дать потомству некоторое понятие о

жизни, веровании, обычаях предков или чтобы показать примеры гражданских

подвигов, доблести, храбрости, мужества и этим возбудить народный

Такие сочинения не были исключением.

Интерес и любовь воспитанников к литературе всячески поощрял и развивал

школьный учитель словесности Евгений Михайлович Хитров, первый

литературный наставник поэта. Это был человек талантливый, ищущий.

Литература была его страстью, призванием. Он прекрасно читал стихи,

увлекался музыкой, дирижировал хором, рисовал. Все это, очевидно, побудило

губернского инспектора предложить сыну почтаря место старшего учителя в

Спас-Клепиковской второклассной школе, куда он и перебрался с семьей в

1902 году. Более тридцати лет прожил и проучительствовал Е. М. Хитров в

Спас-Клепиках. Интересы его не замыкались школьными занятиями. Его всегда

волновал "крестьянский вопрос". Он организовал в Спас-Клепиках

сельскохозяйственное кредитное товарищество и с 1910 года был бессменным

его председателем. В годы Советской власти при его деятельном участии было

создано в Клепиках товарищество по совместной обработке земли, появился в

селе первый трактор.

Евгений Михайлович в отношениях с учениками был строг, предмет свой

знал хорошо, учебный материал давал шире программы. Особенно любили

ученики классное чтение. "У меня было в обычае, — рассказывает Е. М.

Хитров, — сначала задавать ученикам для прочтения те или иные литературные

произведения, а потом прочитывать те же произведения самому в классе. Так

я делал и с большими произведениями, вроде "Евгения Онегина", "Бориса

Годунова" и пр. Читал я в течение нескольких часов и всегда почти все

произведение целиком. Ребята очень любили такое чтение и часто просили

меня об этом. Но думаю, не было такого жадного слушателя у меня, как

Есенин. Он впивался в меня глазами, глотал каждое слово. У него первого

заблестят глаза и потянутся слезы в печальных местах, первый расхохочется

при смешном. Сам я в особенности любил Пушкина. Пушкиным больше всего

занимался с учениками, читал его, разбирал и рекомендовал, как лучшего

учителя в литературе, Есенин полюбил Пушкина".

В школе Есенин стал признанным верховодом среди товарищей. Весной и

осенью он почти не бывал в интернате. "Возле Спас-Клепиков, — вспоминает

один из товарищей Есенина, — тогда была березовая роща. Сюда мы часто

ходили читать и мечтать". В зимнее время Есенин увлекался коньками.

"Бывало, на коньках по льду уходили мы километров на 20, вплоть до Евлева.

Зимой часто Сергей катался на лыжах".

Любил Есенин бывать на больших базарах, которые собирались в

Спас-Клепиках по праздничным дням. Одно из его ранних стихотворений рисует

веселую картину базарного праздника:

На плетнях висят баранки,

Хлебной брагой льет теплынь.

Солнца струганые дранки

Дробь копыт и хрип торговок,

Пьяный пах медовых сот.

Берегись, коли не ловок:

Вихорь пылью разметет.

Вначале учителя не придавали серьезного значения тому, что Есенин

увлекается поэзией и пишет стихи, потому что "в ту пору, — вспоминает Е.

М. Хитров, — в школе было много стихотворцев, некоторые были чрезвычайно

плодовиты, закидывали меня ворохами своих произведений. Приходилось

принимать часто особые меры, чтобы умерить их пыл, особенно когда видишь,

что "хоть охота смертная, да участь горькая". Поэтому и Есенина я слегка

поощрял, но относился к его стихотворству сдержанно".

Один из воспитанников школы, Е. Тиранов, писал не только стихи, но и

пробовал свои силы в прозе, за что нарекли его "прозаиком", а Есенина — в

противоположность ему "поэтом". В классе "поэт" и "прозаик" сидели на

одной парте. Тиранов был старше Есенина. До поступления в

Спас-Клепиковскую школу он некоторое время работал на Великодворском

стекольном заводе. "Произведения его, — вспоминает Е. М. Хитров, — были

обширны по объему, простираясь до поэм, мысли в них кипели, чувство

Что же касается стихов Есенина, то они подкупали своей поэтичностью.

Постепенно Хитров начинает уделять все больше внимания Есенину. "В первый

раз, — пишет Е. М. Хитров, — когда я особенно встрепенулся, это — когда он

принес мне свое стихотворение "Звезды". Это произведение поразило меня.

Помню, что я как-то заторопился, чего-то как будто испугался. Несколько

раз вместе с ним прочел стихотворение, кое-что изменили, переставили. Мне

стало как-то совестно, что я недостаточно много обращал внимания на

Есенина. Сказал ему, что стихотворение это мне очень понравилось, что его

можно даже напечатать, что вообще у него ясно выраженный талант". В этом

написанном под влиянием Лермонтова, еще несовершенном стихотворении юный

поэт говорит о вечных тайнах мироздания:

Звездочки ясные, звезды высокие!

Что вы храните в себе, что скрываете?

Звезды, таящие мысли глубокие,

Силой какою вы душу пленяете?

Частые звездочки, звездочки тесные!

Что в вас прекрасного, что в вас могучего?

Чем увлекаете, звезды небесные,

Силу великую знания жгучего?

И почему так, когда вы сияете,

Маните в небо, в объятья широкие?

Смотрите нежно так, сердце ласкаете,

Звезды небесные, звезды далекие!

Есенин не стал печатать "Звезды". Вероятно, не все в этом стихотворении

удовлетворяло его. Но в одном школьный учитель Есенина был прав: "Звезды"

подкупали душевной чистотой, поэтичностью.

Поддержка Хитрова была очень своевременной. Есенин уже несколько лет

писал стихи, но редко слышал одобрительные слова. "Пустое дело", —

рассуждал дед поэта о стихотворных занятиях внука. Сверстники Есенина в

родном селе больше восхищались ловкостью, с которой Серега Монах ловил

раков и опустошал птичьи гнезда. Один из них вспоминает, что намерения и

способности Есенина "писать стихи ничуть не возвышали его в наших глазах,

а его заносчивость при оценке своего таланта и его постоянные разговоры о

своих стихах казались нам скучными". Он не подавал виду, что его это

волнует, хотя с надеждой думал о том заветном дне, когда будут впервые

опубликованы его стихи. Еще в 1910 году он собирался направить их в

"Сельскохозяйственный вестник". И вот наконец ему говорят, что у него ясно

выраженный талант, и советуют попытаться напечатать кое-что. Он стремится

теперь при любом удобном случае показать новые стихи учителю. "Приходил он

к нам домой, — вспоминает сын Хитрова, — порой даже без спроса, благо

семья наша жила в школьном здании. Приносил стихи, читал их отцу". Он

приносил их даже тогда, когда приходил к учителю с "повинной" после своих

С благодарностью вспоминал Есенин позднее обнадеживающее слово учителя.

Когда вышла его первая книга "Радуница", он прислал ее своему первому

литературному наставнику с таким проникновенным автографом:

"Доброму старому учителю Евгению Михайловичу Хитрову от благодарного

ученика, автора этой книги. 1916.

29 янв. Петроград".

Основные занятия по литературе были отнесены в Спас-Клепиковской школе

к третьему году обучения. Именно в это время Есенин и выдвинулся среди

других своих товарищей как стихотворец.

В последний год пребывания в школе, пишет Е. М. Хитров, в произведениях

Есенина "стали просачиваться и серьезная мысль, и широта кругозора, и

обаяние поэтического творчества". Когда в ноябре 1911 года школу посетил с

казенной ревизией епархиальный наблюдатель И. Д. Рудинский, ему показали

стихи Есенина. В классе, в присутствии всех учеников, Рудинский похвалил

Есенина. Этот сам по себе не очень значительный эпизод взволновал поэта.

"К нам, — замечает по этому поводу Е. М. Хитров, — постоянным своим

учителям, он уже привык. Но отзыв свежего, стороннего человека проник до

глубины души его".

В 1912 году Есенин закончил учительскую школу, получив "звание учителя

По окончании учебы Есенину было вручено свидетельство, в котором

"Предъявитель сего сын крестьянина села Константинова Рязанского уезда

Сергей Александрович Есенин, родившийся в тысяча восемьсот девяносто пятом

(1895) г., месяца сентября 21 дня, православного исповедания, обучался с

1909 г. в Спас-Клепиковской второклассной учительской школе, в которой и

окончил курс в 1912 г.; оказав при отличном (5) поведении следующие

по 1) закону божию оч. хорошие (4)

" 2) церковной общей и русской истории оч. хорошие (4)

" 3) церковному пению оч. хорошие (4)

" 4) русскому языку отличные (5)

" 5) церковнославянскому языку хорошие (3)

" 6) отечественной истории отличные (5)

" 7) географии в связи с сведениями и явлениями природы отличные (5)

" 8) арифметике оч. хорошие (4)

" 9) геометрическому черчению и рисованию оч. хорошие (4)

" 10) дидактике оч. хорошие (4)

" 11) начальным практическим сведениям по гигиене оч. хорошие (4)

" 12) чистописанию отличные (5)

" 13) практич. занятиям в нач. школе оч. хорошие (4)

За каковые и удостоен Советом сей школы, на осн. ст. 44 высочайше

утвержденного (1 апреля 1902 г.) Положения о церковных школах, звания

учителя школы грамоты.

В удостоверение чего и дано ему, Есенину Сергею, сие свидетельство от

Совета Спас-Клепиковской второклассной учительской школы Рязанского уезда

за надлежащим подписанием и приложением печати Совета.

Заведующий школой свящ. Павел Агрономов.

Старший учитель Евгений Хитров.

Учителя: Виктор Гусев, Дмитрий Головин".

Много светлых минут принесла Есенину в Спас-Клепиках дружба с Григорием

Панфиловым, любимым школьным товарищем. Есенин познакомился с ним вскоре

после приезда в Спас Клепики. Панфилов по характеру чем-то напоминал

некрасовского Гришу Добросклонова. С юных лет он задумывался о смысле

жизни, о путях служения народу, его волновали свободолюбивые идеи. И хотя

Панфилов был несколько старше Есенина и занимался в школе уже второй год,

они быстро подружились, почувствовав духовную близость. Есенин относился к

Панфилову с большим доверием, одному из первых читал свои новые стихи,

внимательно прислушивался к советам и замечаниям друга. Это хорошо видно

из переписки, которую Есенин вел с Панфиловым в 1911 — 1914 годах.

Оборвала эту переписку ранняя смерть Григория Андреевича Панфилова,

который умер от чахотки в феврале 1914 года. Отец Гриши, Панфилов А. Ф.,

писал Есенину, находившемуся в то время в Москве, что Гриша, прикованный

болезнью к постели, все время вспоминал о нем, с волнением ждал журнала с

его стихами, ответных писем. "Я прихожу в 6 часов вечера, — писал отец

Гриши Есенину о последних предсмертных часах сына, — первым его вопросом

было: "А что, папа, от Сережи письма нет?" Я отвечаю — нет. "Жаль,

говорит, что я от него ответа не дождусь. А журнал-то прислал?" Я сказал —

нет. "Скверно — повсюду неудача". В конце письма А. Ф. Панфилов указывал:

"Видно, Сережа, что у вас была истинная и искренняя дружба. Почти

ежедневно он вспоминал о тебе, жаль, говорит, что около меня нет Сережи и

некому успокоить мою наболевшую душу".

О духовном облике клепиковского друга Есенина мы можем судить по его

сочинению "Нравственные качества учителя при обращении с детьми". Любовь к

человеку, справедливость, честность и правдивость, сдержанность и

терпеливость, вместе с тем твердость характера — вот качества, которыми,

по мнению Панфилова, должен обладать учитель и которые он стремится

развивать в себе самом. "Учитель, — замечает он, — который будет обладать

истинной, нелицемерной любовью к детям, в то же время будет обладать и

другими добрыми качествами. Справедливость, — продолжает Панфилов, —

есть качество учителя, посредством которого он может заслужить авторитет

учеников, может иметь на них нравственное влияние". Особо он подчеркивает

ту мысль, что "учитель должен иметь твердость характера", которая "делает

учителя устойчивым, последовательным в своих действиях".

Родители Панфилова жили в Спас-Клепиках. Отец его служил приказчиком у

местного купца-лесопромышленника. В просторном, уютном панфиловском доме

часто собирались сверстники Гриши, которым надоедал казенный дух

интерната. В свободное от занятий время Есенин стал бывать в семье своего

друга, а иногда оставался там ночевать. Мать Гриши, Марфа Никитична

Панфилова, вспоминает: "Из школьных товарищей сына я особенно полюбила

Сережу Есенина. Может, потому, что видела, как он тоскует по дому, по

материнской ласке. Вот и жалела я его, как родного, Гриша был постарше

Есенина. В доме у нас всегда было полно молодежи — товарищей Гриши. Чаще

других, кроме Сережи Есенина, приходили Митя Пыриков, Анна Шилона, Гриша

Черняев. Зимними вечерами засиживались они допоздна. Пели, играли,

танцевали, а иногда сидели тихо, кто-либо читал, другие слушали, потом

начинали беседовать между собой, горячо убеждать в чем-то друг друга".

Более подробно о настроении, литературных интересах, спорах, которые

временами вспыхивали среди молодежи в доме Панфиловых, мы узнаем из

рассказов Григория Львовича Черняева, который с детских лет дружил с

Григорий Львович начал заниматься в церковно-учительской школе в 1909

году. "Наш кружок у Панфилова, — вспоминает он, — образовался почти

стихийно. Вначале мы собирались, чтобы сообща развлечься, поговорить о

школьных делах, поспорить о книгах. Потом, когда ближе узнали друг друга,

мы в наших беседах и спорах стали касаться вопросов тогдашней общественной

жизни. Читали и обсуждали роман Л. Толстого "Воскресение", его трактат "В

чем моя вера?" и другие книги писателя. Мечтали побывать в Ясной Поляне

(поездка не состоялась из-за денежных затруднений). Толстовские идеи

сильно захватили тогда и Есенина. Однако сложившихся взглядов и убеждений

у нас не было. Мировоззрение наше только еще формировалось. Помню, как мы

спорили о Горьком и его книгах. С особым интересом воспринимались нами

ранние рассказы писателя. Захватывал нас их романтический дух, горьковская

вера в человека. Мы были знакомы со стихами Есенина. Он читал их в

Дружеская, демократическая среда панфиловского кружка, пытливый,

критический взгляд Панфилова и его товарищей на жизнь, юношеский порыв

кружковцев к свободе, их мечты о служении народу, споры о любимых

писателях — все это благотворно влияло на духовное развитие молодого

Есенина, помогало преодолеть церковно-догматические представления о жизни,

которые стремилась привить ученикам церковно-учительская школа.

Панфиловский кружок несомненно способствовал появлению ранних

стихотворений Есенина, в которых отчетливо зазвучали социальные мотивы.

Тяжело и прискорбно мне видеть,

Как мой брат погибает родной.

И стараюсь я всех ненавидеть,

Кто враждует с его тишиной.

Посмотри, как он трудится в поле,

Пашет твердую землю сохой,

И послушай те песни про горе,

Что поет он, идя бороздой.

Или нет в тебе жалости нежной

Ко страдальцу сохи с бороной?

Видишь гибель ты сам неизбежной,

А проходишь ее стороной.

Помоги же бороться с неволей,

Залитою вином и нуждой!

Иль не слышишь, он плачется долей

В своей песне, идя бороздой?

Интонационно это стихотворение еще недостаточно самостоятельно. Вместе

с тем гражданский, свободолюбивый пафос его очевиден.

Многое дали Есенину три года, проведенные в Спас-Клепиках, особенно

дружба с Панфиловым. Желание посвятить свои стихи народу, рассказать

правдиво о любви к Родине — вот о чем все больше и больше начинает мечтать

Тот поэт, врагов кто губит,

Чья родная правда мать,

Кто людей, как братьев, любит

И готов за них страдать.

Он все сделает свободно,

Что другие не могли.

Он поэт, поэт народный,

Он поэт родной земли!

Так понимал Есенин назначение поэта.

История этого стихотворения такова. В 1912 году Есенин подарил

Панфилову свою фотографию, а на обратной стороне ее написал стихотворение

"Поэт" с посвящением: "Горячо любимому другу Грише".

"Поэт" не просто экспромт, написанный в момент расставания со школьным

товарищем. Эту тему Есенин затронул в еще более раннем стихотворении,

относящемся к 1910 — 1911 годам, озаглавленном также "Поэт":

Он бледен. Мыслит страшный путь.

В его душе живут виденья.

Ударом жизни вбита грудь,

А щеки выпили сомненья.

Сидит он в тесном чердаке,

Огарок свечки режет взоры,

А карандаш в его руке

Ведет с ним тайно разговоры.

Спустя некоторое время Есенин вновь обращается к этой теме в

стихотворении "Душою юного поэта". Автограф его до сих пор неизвестен.

Однако оно не только существовало, но и подвергалось авторской правке. Об

этом мы узнаем из письма Есенина к Панфилову. Говоря о работе над стихами,

написанными в Спас-Клепиках, Есенин рассказывает: ". например, в

стихотворении "Душою юного поэта" последнюю строфу заменил так:

Ты на молитву мне ответь,

В которой я тебя прошу,

Я буду песни тебе петь,

Тебя в стихах провозглашу".

Таким образом в трех стихотворениях раннего периода — "Поэт" ("Он

бледен. Мыслит страшный путь. "), "Душою юного поэта", "Поэт" ("Тот поэт,

врагов кто губит. ") — затрагивается главный вопрос, встающий перед

каждым истинным поэтом: что ты, поэт, хочешь сказать миру? В чем видишь

свой долг перед народом? Какую правду собираешься утверждать?

Когда-то Жуковский, вопрошая: "Кто есть поэт?", отвечал: "Искусный

лжец. Ему и слава, и венец". Затем в русскую литературу пришел поэт-пророк

Пушкин, жгущий глаголом сердца людей, за ним — мятежный Лермонтов, а чуть

позднее призывно зазвучал голос некрасовской музы:

Пускай нам говорит изменчивая мода,

Что тема старая — "страдания народа"

И что поэзия забыть ее должна, —

Не верьте, юноши! Не стареет она.

"Не верьте, юноши!" — писал Некрасов. И молодой рязанский поэт не

поверил. Он начинает все больше осознавать, что для поэта недостаточно

только "ловить сердцем тень былого" и слушать "душевный шум". В этом еще

раз убеждаешься, читая одно из писем Есенина к Панфилову, относящееся к

1913 году: "Благослови меня, мой друг, на благородный труд. Хочу писать

"Пророка", в котором буду клеймить позором слепую, увязшую в пороках

толпу. Если в твоей душе хранятся еще помимо какие мысли, то прошу тебя

дай мне их, как для необходимого материала. Укажи, каким путем идти, чтобы

не зачернить себя в этом греховном сонме. Отныне даю тебе клятву, буду

следовать своему "Поэту". Пусть меня ждут унижения, презрения и ссылки. Я

буду тверд, как будет мой пророк, выпивающий бокал, полный яда, за святую

правду с сознанием благородного подвига".

В клепиковские годы Есенин написал много лирических стихотворений и

первую свою поэму — "Сказание о Евпатии Коловрате. ". Часть стихов тех

лет не дошла до нас. Некоторые, очевидно, поэт переработал, другие же

уничтожил. Однако ряд стихотворений 1910 — 1912 годов Есенин опубликовал в

1914 — 1915 годах, как только начал печататься в московских и

петербургских журналах. При этом отдельные ранние стихи ("Выткался на

озере алый свет зари. ", "Поет зима — аукает. ") перепечатывались по

нескольку раз. Подготовляя свой первый сборник "Радуница", Есенин включил

в него восемь стихотворений клепиковского периода.

Все же далеко не все произведения этих лет были напечатаны при жизни

поэта. Из отроческих стихов Есенин лишь немногие включал в свои книги.

Так, например, он не стал печатать те стихи, которые в свое время передал

Е. М. Хитрову. Последний рассказывает, что, когда Есенин "учился, он носил

мне много своих стихотворений. Они все были написаны на отдельных листках.

Но перед окончанием курса его учения в нашей школе я, как бы предчувствуя

особую значимость его творений и не доверяя сохранности отдельных листков,

просил его написать для меня отдельный сборничек своих стихов на тетради.

Он мне принес одну тетрадь с четырьмя стихотворениями. Я сказал, что этого

мало. Тогда он принес мне еще тетрадь с пятью стихотворениями. Эти две

тетради у меня и остались в целости".

Еще две ученические тетради с пятнадцатью ранними стихами Есенина,

относящимися к 1910 — 1912 гг., долгое время хранились у М. Д. Ильиной. Ее

брат — Сергей Ильин был знаком с юным поэтом. Эти стихотворения были

опубликованы в 1966-1967 гг.

Вскоре после смерти Есенина были напечатаны стихотворения "Моя жизнь" и

"Что прошло — не вернуть", автографы которых находились в одной из

хитровских тетрадей. Остальные стихи были опубликованы только в последние

годы. Долгое время оставались неопубликованными и другие забытые

произведения тех лет ("Поэт", "Тяжело и прискорбно мне видеть"), В

настоящее время известно более 60 стихотворений Есенина, относящихся к

1910 — 1912 годам. Вместе со "Сказанием о Евпатии Коловрате. " эти

стихотворения могли бы составить сборник, несколько больший по объему, чем

"Радуница", в первом издании которой было 33 стихотворения.

Но важно не только количество. Хотя, конечно, и это имеет значение.

Куда более существенна другая сторона. Теперь, когда наше представление о

творчестве поэта в клепиковский период его жизни значительно обогатилось и

расширилось, появляется необходимость внести серьезные уточнения в те

оценки ранней поэзии Есенина, которые давались в прошлом. Принято считать,

что в ранних стихах Есенина много места занимают мотивы и образы,

почерпнутые поэтом из религиозных книг и навеянные церковно-христианскими

представлениями. Это утверждение едва ли справедливо по отношению к стихам

клепиковского периода. Только в нескольких стихотворениях этих лет

("Калики", "Задымился вечер. ", "Дымом половодье. ") мы сталкиваемся с

церковной лексикой и образами. Но и в этих стихотворениях возникают

реальные картины деревенского быта.

Гонимые кто нуждой и недородом, кто надеждой исцелиться в "святых"

местах от тяжелого недуга, брели из конца в конец Руси, по ее большакам и

проселкам, бедные странники, богомольцы, бродяги-монахи и нищие. Много их

видела и рязанская земля.

Есенин позднее вспоминал, что, когда он жил в доме деда, бабка собирала

"всех увечных, которые поют по русским селам духовные стихи от "Лазаря" до

"Миколы". О незавидной судьбе этих нищих странников и рассказывается в

стихотворении "Калики", причем у Есенина нет и грана религиозного

преклонения перед святостью калик. Он сочувствует их незавидной судьбе, но

духовные стихи и песни калик не вызывают особых восторгов в его сердце:

Проходили калики деревнями,

Выпивали под окнами квасу,

У церквей пред затворами древними

Поклонялись пречистому Спасу.

Пробиралися странники по полю,

Пели стих о сладчайшем Исусе.

Мимо клячи с поклажею топали,

Подпевали горластые гуси.

Вынимали калики поспешливо

Для коров сбереженные крохи.

И кричали пастушки насмешливо:

"Девки, в пляску! Идут скоморохи!"

Такие выражения, как "клячи. топали", "ковыляли убогие по стаду",

"говорили страдальные речи", "подпевали горластые гуси", "идут скоморохи"

и т. п., придавали стихам ироническую окраску. Какая уж тут "святость"!

К этому времени относится и стихотворение "Дымом половодье. ". Здесь у

лирического героя настроение умиротворенности, желание помолиться

"украдкой" возникает вовсе не в храме божьем, а у алтаря природы:

К всенощной зовет.

Для молодого поэта природа — чудесный и необъятный храм, в котором все

прекрасно. Там, где, казалось, пейзаж обычен, где свет и тени не

захватывают внезапно воображения, где, на первый взгляд, в природе нет

броских, запоминающихся картин и многое как будто бы давно уже

примелькалось, молодой поэт неожиданно и смело открывает новые краски:

Поет зима — аукает,

Мохнатый лес баюкает

Кругом с тоской глубокою

Плывут в страну далекую

А по двору метелица

Ковром шелковым стелется,

Но больно холодна.

Как дотки сиротливые,

Прижались у окна.

И дремлют пташки нежные

Под эти вихри снежные

У мерзлого окна.

И снится им прекрасная,

В улыбках солнца ясная

В этом "морозном" стихотворении много света, тепла. Новизна образа

"аукающей зимы", безыскусственность в обрисовке пернатых "героев",

напевность, музыкальность стиха, ритм которого ассоциируется с "музыкой"

снежной вьюги, колоритность поэтической лексики — все это говорит о

незаурядном мастерстве молодого поэта.

Еще до отъезда во второклассную школу Сергей Есенин подружился с

сестрой своего товарища Анной Сардановской. Приезжая летом из

Спас-Клепиков в родное село, он часто встречался с ней. Константиновские

старожилы вспоминают, как "однажды летним вечером Анна и Сергей,

раскрасневшиеся, держа друг друга за руки, прибежали в дом священника и

попросили бывшую там монашенку разнять их руки: "Мы любим друг друга и в

будущем даем слово жениться. Разними пас. Пусть, кто первый изменит и

женится или выйдет замуж, того второй будет бить хворостом". Первой

нарушила "договор" Анна. Приехав из Москвы и узнав об этом, Есенин написал

письмо, уговорив ту же монашенку передать его Анне, которая после

замужества жила в соседнем селе. Монашка, отдавая письмо, спросила: "Что

Сережа пишет?" Анна с грустью сказала: "Он, матушка, просит тебя взять пук

хвороста и бить меня, сколько у тебя сил хватит".

Анне Сардановской Есенин посвятил стихотворение "За горами, за желтыми

долами. ", опубликованное впервые в 1916 году, и стихотворение "Зачем

зовешь. ", относящееся к 1911 — 1912 годам. О нем Есенин упоминает в

одном из писем к Панфилову из Москвы осенью 1912 года. "Перед моим

отъездом недели за две, за три, — сообщает он другу, — у нас был праздник

престольный. К священнику съехалось много гостей на вечер. Был приглашен и

я. Там я встретился с Сардановской Анной (которой я посвятил стихотворение

"Зачем зовешь т. р. м."). Она познакомила меня со своей подругой (Марией

Бальзамовой). Встреча эта на меня также подействовала, потому что после

трех дней она уехала и в последний вечер в саду просила меня быть ее

другом. Я согласился. Эта девушка тургеневская Лиза ("Дворянское гнездо")

по своей душе и по своим качествам, за исключением религиозных воззрений.

Я простился с ней, знаю, что навсегда, но она не изгладится из моей памяти

при встрече с другой такой же женщиной".

Мечтой о любви согреты многие строки ранних стихов Есенина. Чист,

непосредствен образ лирического героя этих стихов. Ничто пока не омрачает

его взора, "васильками светится" его сердце. Таинственно влечет и манит

его "девичья красота". Он озорно грозится синеокой красавице сорвать фату

и увести "под склоны вплоть до маковой зари".

Не все эти стихотворения художественно самостоятельны. Есть среди них

написанные с явным подражанием кольцовским стихам ("Темна ноченька, не

спится. ", "Хороша была Танюша, краше не было в селе. ", "Заиграй,

сыграй, тальяночка, малиновы меха. "). Есть стихи, навеянные фольклорными

мотивами ("Подражанье песне", "Под венком лесной ромашки"), лирически

идеализирующие деревенскую любовь. "Он, помню, — замечает один из

современников поэта, — рассказывал. какая бывает любовь в деревне,

лирически ее идеализируя. Тут было дело не в личных признаниях. Эта тема

была только поводом вспомнить о рязанских девушках и природе. Ему хотелось

украсить этим лиризмом самые родные ему и навсегда любимые предметы,

образы, пейзажи в глазах тех, кто не может знать их так, как он".

Одним из первых стихотворений, где явственно обозначился

самостоятельный подход молодого поэта к лирической теме, было "Выткался на

озере алый свет зари. ".

В этом стихотворении отчетливо угадывается столь характерное для

есенинской лирики "буйство глаз и половодье чувств". Как замечает Н.

Сардановский, сам Есенин "все время был под впечатлением этого

стихотворения и читал его мне вслух бесконечное число раз". Вскоре после

приезда в Москву Есенин набрался смелости и поехал со своими стихами к

известному литературоведу профессору П. Сакулину. Стихи Есенина,

по-видимому, понравились. "Из передаваемых им подробностей этого визита, —

пишет Н. Сардановский, — я помню, что стихотворение "Выткался на озере. "

Сергей для Сакулина читал два раза".

В клепиковский период уже начинают проявляться некоторые характерные

черты поэтического стиля Есенина. Опираясь на фольклорные традиции,

молодой поэт стремится к овеществлению и олицетворению образов, что станет

в дальнейшем очень характерным для его стиля. В ранних стихах Есенина

"вьюга с ревом бешеным стучит по ставням", "ели, словно копья, уперлися в

небо", "месяц в облачном тумане водит с тучами игру", река "тихо дремлет",

зарница "распоясала. в пенных струях поясок", туманы "курятся". Конечно,

самобытный талант Есенина в ту пору брал только свой начальный разбег.

Отнюдь не всегда в произведениях тех лет ощутим самостоятельный творческий

почерк. Бросается в глаза пристрастие молодого поэта к местным словам и

выражениям ("корогод", "роща саламаткой", "не дознамо печени" и т. п.).

Характер лирического героя в ранних стихах Есенина только намечается.

Общественные, эстетические, нравственные убеждения поэта только

складываются. При всем том реалистическая тенденция развития таланта

поэта, демократическая направленность его взглядов в клепиковский период