Рецензии на книгу « Анатолий Мариенгоф о Сергее Есенине »

Мариенгоф, человек огромного роста, оказался слишком маленьким поэтом и прозаиком для нашей страны. Только филологи русского языка или самые заядлые читатели слышали о нем и читали что-нибудь из его творчества. Я, филолог языка иностранного, узнала о существовании Анатолия Борисовича только в прошлом году, так как ни в один семестр русской литературы университетской программы, ни в десять лет школьной он не поместился. Обидно. Еще обидней, что везде его имя туго «пришито» к Есенину. Вроде бы Мариенгоф и не поэтом был, а только тенью, временным другом рязанского хулигана. Хотя, в отличие от своего знаменитого друга, и прожил он намного дольше, да и дружба та длилась всего ничего.

Кто-то говорит, что стихи Мариенгофа так себе стишонки. Не могу опровергнуть такое утверждение, потому что сама более чем равнодушна к поэзии (за редким исключением и под настроение) и плохо в ней разбираюсь. Хотя, по-моему, его стихи вполне в духе того времени: резкие, печатающие шаг, как Красная армия. Но речь не об этом. Речь о прозе Анатолия Борисовича. И вот здесь сложно не увидеть неповторимый стиль писателя: жесткая ирония, краткость, емкость. В его коротенькие романы вмещаются такая глубина и смысл, которые не всегда найдешь в талмудах на тысячу страниц. Каждая фраза – афоризм. Каждая абзац – бриллиант. И нельзя ничего пропустить.

Прозу Мариенгофа нельзя пересказать (хотя вот люди расстарались – смех сквозь слезы), потому что смысл не только в сюжете, смысл в каждой фразе, в каждом употреблении слова, отображающем ту эпоху, тех людей и те события. Здесь и история, и биография, и просто меткая проза, которую хочется читать ради удовольствия.

друзей — войдите 121 просмотр

Поцеловала еще раз и сказала:

Это слова Айседоры Дункан о Есенине. И , черт побери, она тысячу раз права, несмотря на то, что попахивает оксюмороном. Да, он бы таков, как всякий истинный человек. И как умелый фокусник, неожиданно извлек то одну, то другую маску. А лицо его — поэзия, та, над которой смеялись студенты и плакал Горький.

Хоть это и мемуары, у меня сохранилось ощущение, что Есенин — это повод, Есенин обрамление, очень значимого, более вместимого, неведомого, имя чему — Россия. Тем более, что , благодаря Айседоре он побывал в Европе, о которой сохранил неприятные, мягко скажем, воспоминания, как о бездумном »живом трупа» ( и снова оксюморон).

Силы такой не найти, которая б вытрясла из россиян губительную склонность к искусствам — ни тифозная вошь, ни уездные кисельные грязи по щиколотку, ни бессортирье, ни война, ни революция, ни пустое брюхо, ни протертые на локтях рукавишки.

И за примером не пришлось далеко ходить.

генерал Краснов обращается к столпившимся офицерам с фразой, достойной бессмертия. Он говорит:

— Какая великолепная сцена для моего будущего романа!

Тут безвозвратный закат генеральского солнца. Поражение под Петербургом. Судьбы России. А он, командующий армией (правда, в две роты и девять казачьих сотен, но все же решающей: быть или не быть), толкует о сцене для романа? А? Как вам это понравится

Мариенгоф манерой письма чем-то напоминает Довлатова, только глубже и страшнее, где у того юмор, тут по блаженной улыбке стекают слезы.

Самого Есенина я не больно люблю, бушевала в нем слепая природная сила, невольно внушающая страх, сила разрушительная, скрытая в краткое вулкана, но когда она с яростью лавой лилась из жерла, запросто сжигала тех, кто из глупого любопытства или же в поисках обогрева заглядывал в эту душу-печку. В романе тому аж несколько примеров.

Но сколь жутко слышать, как в этой печке, обугливаясь, потрескивают последние поленья.

Умру» произносил твердо, решение, с завидным спокойствием. Хотелось реветь, ругаться последними словами, корябать ногтями холодное, скользкое дерево на ручках кресла.

Жидкая соль разъедала глаза.

Никритина что-то очень долго искала на полу, боясь поднять голову.

Потом Есенин читал стихи об отлетевшей юности и о гробовой дрожи, которую обещал он принять как новую ласку.

P. S. Мариенгоф — безусловно очень самобытный писатель. Пестрые эпитеты и метафоры — блаженство. Все эти »грустные сердца», »слова, как стук костыля» или же »как медные медяки», » брови — разрубленная тёмная птица». Какой пронзительный слог.

Мариенгофа нельзя просто читать, его надо или любить или не читать вовсе! Он не программная затасканная школьная книжка с рогатым портретом и предисловием »маститого» критика с вариациями зависимо от рода литературы: »Дети, любите поэзию/ прозу!» Его ощущаешь льдинкой в области сердца. Больно и любо!

друзей — войдите 54 просмотра

Я никогда не любила Есенина, зная, как он жестоко расправляется с его любящими, используя чувства только для того, чтобы зажечь ими стихотворные строчки.

Отчасти я была права. Мариенгоф без прекрас описывает поступки Есенина, эту его способность расположить к себе, вынуть душу.

Есенин никого не любил, и все любили Есенина.

Воспоминания о Сергее Александровиче наполнены анекдотами, смешными случаями; поэтами, актёрами, режиссёрами, интеллигенцией; революцией и партийными; голодом, холодными комнатами и путешествиями по всей стране (а после и за границей); полны трагедией, славой и поэзией, которая приравнивает жизнь к бессмертию. Я не знаю, как ещё обо всём рассказать — вся эпоха в воспоминаниях Мариенгофа громоздится над строчками и вываливается между букв.

Хоть Есенин и выступает отчасти центральной фигурой, всё равно здесь — обо всём. Мариенгоф точно, без смущения и зажимов описывает своих современников, используя многочисленные приёмы языка, передавая речь каждого так точно, что начинаешь слышать их голоса. Запомнились наивный и не от мира сего Хлебников; гигантский, мрачный и одинокий Маяковский; дьявол Мейерхольд; совсем уж непонятная мне знаменитая Дункан.

Я всегда к воспоминаниям относилась с некоторой опаской — откуда они могли знать? Поэтому о любви и смерти Есенина говорить ничего не буду. Взгляд Мариенгофа на эти два вопроса в жизни Есенина я уяснила, но всегда может быть «однако» или «возможно».

Если вы хотите узнать, кого любил и почему умер — читайте. Если вы хотите узнать про Есенина и увидеть его в любом состоянии — читайте. Если вы хотите понять, какое было время — смело читайте.

Будете смеяться, возможно даже прослезитесь от той звенящей пустоты, которую после себя оставил поэт.

Лично я и смеялась, и плакала. Их воспоминания стали моими — это причащение и болезненно, и восхитительно. По-другому никак.

друзей — войдите 13 просмотров

К творчеству Сергея Есенина я отношусь хорошо (так хорошо, что на вступительных экзаменах в вуз, сдавая литературу, сказала, что Пушкина не люблю, Есенин мне ближе), мне нравится его стиль, его манера письма. Но Есениным как личностью я особо никогда не интересовалась. Про Мариенгофа вообще до ЛайвЛиба не слышала. Но всё когда-то бывает в первый раз и вот я натыкаюсь на книгу Мариенгофа об их дружбе с Есениным. Невероятное везение!

Не знаю, во всех ли книгах у Мариенгофа такой стиль, как в «Романе без вранья», если да, то непременно надо будет почитать что-то ещё из его творчества. Предложения льются плавно, затягивают в своё течение и книга заканчивается совершенно незаметно. От некоторых предложений получаешь огромное удовольствие. Их хочется смаковать, пробовать на вкус, перечитывать. Лёгкий, иронично-циничный стиль, повествование идёт действительно без вранья. Сергей Александрович предстаёт перед читателем совсем не тем милым и романтичным поэтом-хулиганом, каковым его привыкли считать. Тем, кто не хочет разрушать светлый и немного хулиганистый образ поэта рекомендую «Роман без вранья» в руки не брать. Книга показывает Есенина таким, каким он был перед Мариенгофом каждый день, в самых разных ситуациях и при различных обстоятельствах. И далеко не всегда великий поэт предстаёт перед читателем как хороший и благородный человек. Зато без прикрас.

друзей — войдите 45 просмотров

мне как не любителю биографий и автобиографий сложно оценить, не с чем сравнивать, но как литературное произведение — отлично! сочный, язвительный язык, живые образы, отношения, много юмора доброго и не очень. книга о появлении на литературном горизонте Сергея Есенина, расцвете его творчества, его любовных перипетиях, путешествиях, в том числе заграничных, о нелегкой жизни в послереволюционной голодной Москве, о множестве интересных людей и явлений, обо всем, чему был свидетелем его друг, соратник и такой же «бродяга» Анатолий Мариенгоф. пересказать книгу почти невозможно, т.к. главное в ней — стиль повествования, отлично передающий суть того времени, нравов, устоев, отношений.

друзей — войдите 14 просмотров

Меня всегда удивляло как такие разные люди как Есенин и Мариенгоф могли так крепко дружить. И пусть эта дружба продолжалось всего 4 года ( с 1919 по 1923 годы) и закончилась большим скандалом и сильнейшей неприязнью друг к другу. Но всё-таки четыре годы эти люди были самыми близкими друзьями: жили в одной квартире, у них был общий бюджет, общий бизнес, общие интересы, общая жизнь, они печатали свои стихи вместе, вместе работали, вместе и гуляли. Есенин— рязанский парень, поэт, воспевающий «сиреневую Русь», русскую деревню и хулиганский разгул. И Мариенгоф— интеллигент-еврей, космополит, циник, с едкой иронией и жизненной расчетливостью. Что между ними общего? Это для меня останется загадкой. Данная книга— это воспоминания Мариенгофа об этих 4 годах близкой дружбы с Есениным. Что в ней правда, а что ложь, сказать не просто. Многие современники, знавшие Мариенгофа и Есенина отнеслись к этой книге как к поклёпу на Есенина. Называли её «плевком на могилу поэта», «завистливой местью Сальери-Мариенгофа гениальному Моцарту-Есенину», «враньём без романа» и т.д. И это не случайно. Мариенгоф сам постарался запутать своих читателей и ответил на обвинения в предвзятости названием книги. Не «Воспоминания о Есениние» или «Мемуары», а именно «Роман». Ведь роман— это художественное произведение и существует по своим собственным правилам, в которых категории «правда-ложь»трактуются не с точки зрения реальных фактов, а с точки зрения художественного развития образов и сюжета. Поэтому обвинять Мариенгофа в том ,что в реальности было всё не так— бессмысленно. Это его роман, в котором вымысел переплетается с реальностью, в котором реальность и вымысел категории одинакового порядка. И писатель об это честно предупредил в названии. Образ Есенина в «Романе без вранья»— центральный. Этот образ текуч, странен и противоречив. Он может быть добрым до самопожертвования и жестоким до дикости, весёлым до угара и печальным до суицида. В нём есть всё. И это всё перехлёстывает через меру, нарушает границы, разрушает себя. Хотя может быть в этом и есть природа гениальности? Если вам интересен Есенин и его творчество, а также жизнь литературной богемы начала 20 века, читайте, не пожалеете.

друзей — войдите 22 просмотра

И будет два пути для поколений: