Стихомания

Нивы сжаты, рощи голы,

От воды туман и сырость.

Колесом за сини горы

Солнце тихое скатилось.

Дремлет взрытая дорога.

Ей сегодня примечталось,

Что совсем-совсем немного

Ждать зимы седой осталось.

Тихо в чаще можжевеля по обрыву.

Осень — рыжая кобыла — чешет гривы.

Над речным покровом берегов

Слышен синий лязг ее подков.

Схимник-ветер шагом осторожным

Мнет листву по выступам дорожным

И целует на рябиновом кусту

Язвы красные незримому Христу.

В последний раз весне

Где весь смысл — страдания людей!

Режет серп тяжелые колосья,

Как под горло режут лебедей.

С августовской дрожью поутру.

Перевязана в снопы солома,

Каждый сноп лежит, как желтый труп.

Их везут в могильный склеп — овин.

Словно дьякон, на кобылу гаркнув,

Чтит возница погребальный чин.

Головами стелют по земле

И цепами маленькие кости

Выбивают из худых телес.

Что солома — это тоже плоть.

В рот суют те кости обмолоть.

Выпекают груды вкусных яств.

Вот тогда-то входит яд белесый

В жбан желудка яйца злобы класть.

Грубость жнущих сжав в духмяный сок,

Он вкушающим соломенное мясо

Отравляет жернова кишок.

Шарлатан, убийца и злодей.

Оттого что режет серп колосья,

Как под горло режут лебедей.

Иль вам нечего больше дать?

Голубого покоя нити

Я учусь в мои кудри вплетать.

Я молчанью у звезд учусь.

Хорошо ивняком при дороге

Сторожить задремавшую Русь.

Бродить по траве одному

И сбирать на дороге колосья

В обнищалую душу-суму.

Песни, песни, иль вас не стряхнуть.

Золотистой метелкой вечер

Расчищает мой ровный путь.

Замирающий в ветре крик:

«Будь же холоден ты, живущий,

Как осеннее золото лип».

Отговорила роща золотая

Березовым, веселым языком,

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о ком.

Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.

О всех ушедших грезит конопляник

С широким месяцем над голубым прудом.

А журавлей относит ветром в даль,

Я полон дум о юности веселой,

Но ничего в прошедшем мне не жаль.

Не жаль души сиреневую цветь.

В саду горит костер рябины красной,

Но никого не может он согреть.

От желтизны не пропадет трава,

Как дерево роняет тихо листья,

Так я роняю грустные слова.

Сгребет их все в один ненужный ком.

Скажите так. что роща золотая

Отговорила милым языком.

Капли жемчужные, капли прекрасные,

Как хороши вы в лучах золотых,

И как печальны вы, капли ненастные,

Осенью черной на окнах сырых.

Как велики вы в глазах у других

И как вы жалки во мраке падения,

Нет утешенья вам в мире живых.

На душу грусти вы чувства тяжелого.

Тихо скользите по стеклам и бродите,

Точно как ищете что-то веселого.

С болью в душе вы свой век доживаете.

Милое прошлое, вам не забытое,

Часто назад вы его призываете.

Хорошо под осеннюю свежесть

Душу-яблоню ветром стряхать

И смотреть, как над речкою режет

Воду синюю солнца соха.

Накаляющий песни гвоздь.

И в одежде празднично белой

Ждать, когда постучится гость.

Цвет черемух в глазах беречь,

Только в скупости чувства греются,

Когда ребра ломает течь.

Что ни лист, то свеча заре.

Никого не впущу я в горницу,

Никому не открою дверь.

Стоят ощипанные вербы,

Плавя ребер медь.

Уж золотые яйца листьев на земле

Им деревянным брюхом не согреть,

Не вывести птенцов — зеленых вербенят,