Белый конь. Стопа упорная.

И на этом на коне

Едет милая ко мне.

Едет, едет милая,

Эх, берёза русская!

Как руками меткими.

Светит месяц. Синь и сонь.

И которой в мире нет.

Хулиган я, хулиган.

С нелюбимой помирюсь.

По воспоминаниям Софьи Толстой, последней супруги поэта, произведение появилось в июльскую ночь 1925 г.

Диссонансы земной любви, служащие главной темой художественного текста, сближают его с другими творениями позднего периода. Есенинский герой порой безжалостен к своим подругам: одну обвиняет в неискренности «лукавой страсти», другую презирает, в открытую сообщая о своих чувствах. Сквозь пелену негативных эмоций пробиваются нечастые упоминания о светлой мечте. Субъект речи грезит об идеальной возлюбленной. Ее черты слабо отражены в лицах нелюбимых спутниц и напоминают «отзвук» или «тень». Красота воображаемой избранницы величава и даже холодна, но способна взволновать душу «до дна». Притягательная сила ее прелести сродни чарам волшебницы.

«Вижу сон…» представляет еще одну вариацию противоречивого любовного переживания. Участниками ситуации являются лирический герой и два женских образа: «нелюбимая» и единственная, существующая как мечта, таинственно сияющая в ночи.

Начальная строка указывает на условность художественного пространства, порожденного сном героя. Черно-белые акценты воображаемого пейзажа не типичны для обычно богатой есенинской палитры. Подобная лаконичность, даже скупость колористики приводит некоторых литературоведов к выводу об апокалипсических мотивах стихотворения: нелюбимую связывают с образом смерти, спешащей к лирическому «я».

В тексте сильно фольклорно-песенное начало, которое поддерживается традиционным «танцевальным» размером — четырехстопным хореем. Действуя по законам сказки или лирической песни, герой молит березу, призывая ее в чудесные помощницы.

Третье шестистишие изменяет стремления лирического субъекта. Мысль о переменах приходит во время наблюдения за красивым, ровным и уверенным шагом коня, пересекающего спокойное, освещенное загадочным лунным светом пространство. Еще одним фактором, стимулирующим пересмотр жизненных ориентиров, служит трагическое осознание невозможности личного счастья: идеальная возлюбленная — лишь плод воображения.

Финальный эпизод демонстрирует итоги размышлений: герой, поэт и хулиган, готов принять действительность. Он намеревается примириться с нелюбимой или с неизбежностью смерти, если принять во внимание танатологическую трактовку образа всадницы. На смену недосягаемому женскому идеалу приходит патриотический образ, благодаря которому стала возможной духовная трансформация.