А. Солженицын и С. Есенин

Четвёртый — в «Крохотках», написанных в конце 50-х годов, есть очень поэтичный очерк «На родине Есенина».

И отец стал петь есенинские песни дома под гитару. А через два года в 1942 году офицера, владельца есенинского сборника, перебросили на Сталинградский фронт. Уезжая, он подарил его отцу.

В романе «В круге первом» рассказывается, как Нержин (главный герой романа – прототип автора) героически сражается за томик Есенина с майором КГБ и побеждает.

«У Нержина был природный дар: не задумываясь сложить жалобу в немногочисленные разящие слова и произнести их единым духом… За пять лет сидения он выработал в себе и особую решительную манеру разговаривать с начальством – то, что на языке зэков называется культурно оттягивать. Слова он употреблял только корректные, но высокомерно-иронический тон, к которому, однако, нельзя было придраться, был тоном разговора старшего с младшим.

— Книгу? – поразился Шикин. – Какую книгу?

— В равной мере, — сыпал Нержин, — я полагаю, что вы знаете, о какой книге речь. Об избранных стихах Сергея Есенина.

Е-се-ни-на?! – будто только сейчас вспоминая и потрясённый этим крамольным именем, откинулся майор Шикин к спинке кресла. Седеющий ёжик его головы выражал негодование и отвращение. – Да как у вас язык поворачивается – спрашивать Е-се-ни-на?

— А почему бы и нет? Он издан у нас, в Советском Союзе.

— Кроме того, он издан в тысяча девятьсот сороковом году, то есть, не попадает в запретный период тысяча девятьсот семнадцатый тире тысяча девятьсот тридцать восьмой.

— Откуда вы взяли такой период?

Нержин отвечал так уплотнённо, будто заранее выучил все ответы наизусть:

— Мне очень любезно дал разъяснения один лагерный цензор.

— Пусть так. Но вы, — внушительно спросил он, — вы – читали эту книгу? Вы всю её читали? Вы можете письменно это подтвердить?

— Отбирать от меня подписку по статье девяносто пятой УК РСФСР у вас сейчас нет юридических оснований. Устно же подтверждаю: я имею дурную привычку читать те книги, которые являются моей собственностью, и обратно, держать лишь те книги, которые я читаю.

— Тем хуже для вас!

Он хотел выдержать многозначительную паузу, но Нержин заметал её словами:

— Итак, суммарно повторяю свою просьбу. Согласно седьмому пункту раздела Б тюремного распорядка верните мне незаконно отобранную книгу.

Несколько мест у него было заложено. По-прежнему не предлагая Нержину сесть, он удобно расположился в своём кресле и стал не торопясь просматривать по закладкам. Нержин тоже спокойно сел, опёрся руками о колени и неотступно-тяжёлым взглядом следил за Шикиным.

— Ну вот, пожалуйста, — вздохнул майор и прочёл бесчувственно, меся как тесто стихотворную ткань:

Неживые чужие ладони!

Этим песням при вас не жить.

Только будут колосья-кони

О хозяине старом тужить.

Арестант смотрел на пухлые белые ладони оперуполномоченного.

— А это как понять? – прочёл Шикин, вернувшись в кресло:

Розу белую с чёрной жабой

Я хотел на земле повенчать…

И дальше тут… На что это намекается?

— Очень просто, — ответил он. – Не пытаться примирять белую розу истины с чёрной жабой злодейства!

— Однако, гражданин майор, — Нержин говорил быстрыми, налезающими друг на друга словами, — я не имею времени входить с вами в литературные разбирательства. Меня ждёт конвой. Шесть недель назад вы заявили , что пошлёте запрос в Главлит. Посылали вы?

— Я не обязан перед вами отчитываться. Книги я вам не верну. И всё равно вам её не дадут вывезти.

«Так всё утерянное к тебе вернётся!»

Слова безо всякого усилия выстреливали из его губ:

— Гражданин майор! Я надеюсь, вы не забыли, как я два года требовал с министерства госбезопасности безнадёжно отобранные у меня польские злотые и всё-таки через Верховный Совет я их получил. И ещё множество примеров! Я предупреждаю вас, что эту книгу я вам не отдам! Я умирать буду на Колыме – и оттуда вырву её у вас! Я завалю жалобами на вас все ящики ЦК и Совета Министров. Отдайте по-хорошему!

С торжеством вышел Нержин на лестницу, прижимая к себе милый жёлтый глянец суперобложки.

— Спиридон Данилыч! Глянь-ка! – сказал Нержин и перетянулся к нему с книгой. – Есенин уж здесь!

— Не так мне книга, Данилыч, — распространялся Нержин, как, главное, чтобы по морде нас не били.

— Именно, — кивнул Спиридон.

— Бери, бери её! Это я на память тебе.

— Данилыч-Данилыч, — говорил Нержин, обнимая рыжего дворника.

— Прощай навсегда, Спиридон Данилыч!

А Спиридон снял с кровати развёрнутую книжку, на обложке обсыпанную кленовыми листьями, заложил дочерним письмом и ушёл к себе в комнату».

Какой же слиток таланта метнул Творец сюда, в эту избу, в это сердце деревенского драчливого парня, чтобы тот, потрясённый, нашёл столько для красоты – у печи, в хлеву, на гумне, за околицей – красоты, которую тысячу лет топчут и не замечают. "

Декабрь 2012 – май 2013 года.

Свидетельство о публикации №215051601787

автора многих краеведческих статей. печально, так жаль.