Стихи Есенина на одной странице

Выткался на озере алый свет зари.

На бору со звонами плачут глухари.

Только мне не плачется — на душе светло.

Сядем в копны свежие под соседний стог.

Хмельному от радости пересуду нет.

Унесу я пьяную до утра в кусты.

Есть тоска веселая в алостях зари.

Сергей Есенин. Лирика.

книжное изд-во, 1977.

Устал я жить в родном краю

В тоске по гречневым просторам,

Покину хижину мою,

Уйду бродягою и вором.

Искать убогое жилище.

И друг любимый на меня

Наточит нож за голенище.

Обвита желтая дорога,

И та, чье имя берегу,

Меня прогонит от порога.

Чужою радостью утешусь,

В зеленый вечер под окном

На рукаве своем повешусь.

Нежнее головы наклонят.

И необмытого меня

Под лай собачий похоронят.

Роняя весла по озерам.

И Русь все так же будет жить,

Плясать и плакать у забора.

Сергей Есенин. Лирика.

книжное изд-во, 1977.

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

Сердце, тронутое холодком,

И страна березового ситца

Не заманит шляться босиком.

Расшевеливаешь пламень уст

О, моя утраченная свежесть,

Буйство глаз и половодье чувств!

Жизнь моя, иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне.

Тихо льется с кленов листьев медь.

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть.

Русская советская поэзия. Сборник стихов. 1917-1947.

Москва: Художественная литература, 1948.

Друг мой, друг мой,

Я очень и очень болен.

Сам не знаю, откуда взялась эта боль.

То ли ветер свистит

Над пустым и безлюдным полем,

То ль, как рощу в сентябрь,

Осыпает мозги алкоголь.

Как крыльями птица.

Маячить больше невмочь.

На кровать ко мне садится,

Спать не дает мне всю ночь.

Водит пальцем по мерзкой книге

И, гнусавя надо мной,

Как над усопшим монах,

Читает мне жизнь

Какого-то прохвоста и забулдыги,

Нагоняя на душу тоску и страх.

Бормочет он мне,-

В книге много прекраснейших

Мыслей и планов.

Проживал в стране

Громил и шарлатанов.

Снег до дьявола чист,

И метели заводят

Был человек тот авантюрист,

Но самой высокой

Хоть с небольшой,

Но ухватистой силою,

И какую-то женщину,

Сорока с лишним лет,

Называл скверной девочкой

Есть ловкость ума и рук.

Все неловкие души

За несчастных всегда известны.

В житейскую стынь,

При тяжелых утратах

И когда тебе грустно,

Казаться улыбчивым и простым —

Самое высшее в мире искусство".

Ты не смеешь этого!

Ты ведь не на службе

Что мне до жизни

Читай и рассказывай".

Глядит на меня в упор.

И глаза покрываются

Словно хочет сказать мне,

Что я жулик и вор,

Так бесстыдно и нагло

Я очень и очень болен.

Сам не знаю, откуда взялась эта боль.

То ли ветер свистит

Над пустым и безлюдным полем,

То ль, как рощу в сентябрь,

Осыпает мозги алкоголь.

Тих покой перекрестка.

Я один у окошка,

Ни гостя, ни друга не жду.

Вся равнина покрыта

Сыпучей и мягкой известкой,

И деревья, как всадники,

Съехались в нашем саду.

Ночная зловещая птица.

Сеют копытливый стук.

Вот опять этот черный

На кресло мое садится,

Приподняв свой цилиндр

И откинув небрежно сюртук.

Хрипит он, смотря мне в лицо,

И ближе клонится.-

Я не видел, чтоб кто-нибудь

Так ненужно и глупо

Ведь нынче луна.

Что же нужно еще

Напоенному дремой мирику?

Может, с толстыми ляжками

И ты будешь читать

Свою дохлую томную лирику?

В них всегда нахожу я

Историю, сердцу знакомую,

Как прыщавой курсистке

Говорит о мирах,

Половой истекая истомою.

А может, в Рязани,

В простой крестьянской семье,

С голубыми глазами.

Хоть с небольшой,

Но ухватистой силою,

И какую-то женщину,

Сорока с лишним лет,

Называл скверной девочкой

Ты прескверный гость!

Это слава давно

Про тебя разносится".

Я взбешен, разъярен,

И летит моя трость

Прямо к морде его,

Синеет в окошко рассвет.

Что ты, ночь, наковеркала?

Я в цилиндре стою.

Никого со мной нет.

И — разбитое зеркало.

<1923-> 14 ноября 1925

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Все живое особой метой

Отмечается с ранних пор.

Если не был бы я поэтом,

То, наверно, был мошенник и вор.

Средь мальчишек всегда герой,

Часто, часто с разбитым носом

Приходил я к себе домой.

Я цедил сквозь кровавый рот:

"Ничего! Я споткнулся о камень,

Это к завтраму все заживет".

Этих дней кипятковая вязь,

Беспокойная, дерзкая сила

На поэмы мои пролилась.

И над каждой строкой без конца

Отражается прежняя удаль

Забияки и сорванца.

Только новью мой брызжет шаг.

Если раньше мне били в морду,

То теперь вся в крови душа.

А в чужой и хохочущий сброд:

"Ничего! Я споткнулся о камень,

Это к завтраму все заживет!"

60 лет советской поэзии.

Собрание стихов в четырех томах.

Москва: Художественная литература, 1977.

Закружилась листва золотая

В розоватой воде на пруду,

Словно бабочек легкая стая

С замираньем летит на звезду.

Близок сердцу желтеющий дол.

Отрок-ветер по самые плечи

Заголил на березке подол.

Синий сумрак как стадо овец,

За калиткою смолкшего сада

Прозвенит и замрет бубенец.

Так не слушал разумную плоть,

Хорошо бы, как ветками ива,

Опрокинуться в розовость вод.

Мордой месяца сено жевать.

Где ты, где, моя тихая радость,

Все любя, ничего не желать?

Сергей Есенин. Лирика.

книжное изд-во, 1977.

Какая ночь! Я не могу.

Не спится мне. Такая лунность.

Еще как будто берегу

В душе утраченную юность.

Не называй игру любовью,

Пусть лучше этот лунный свет

Ко мне струится к изголовью.

Он обрисовывает смело,-

Ведь разлюбить не сможешь ты,

Как полюбить ты не сумела.

Вот оттого ты мне чужая,

Что липы тщетно манят нас,

В сугробы ноги погружая.

Что в этот отсвет лунный, синий

На этих липах не цветы —

На этих липах снег да иней.

Ты не меня, а я — другую,

И нам обоим все равно

Играть в любовь недорогую.

В лукавой страсти поцелуя,

Пусть сердцу вечно снится май

И та, что навсегда люблю я.

Песнь Любви. Стихи. Лирика русских поэтов.

Москва, Изд-во ЦК ВЛКСМ "Молодая Гвардия",

Шаганэ ты моя, Шаганэ!

Потому, что я с севера, что ли,

Я готов рассказать тебе поле,

Про волнистую рожь при луне.

Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Что луна там огромней в сто раз,

Как бы ни был красив Шираз,

Он не лучше рязанских раздолий.

Потому, что я с севера, что ли.

Эти волосы взял я у ржи,

Если хочешь, на палец вяжи —

Я нисколько не чувствую боли.

Я готов рассказать тебе поле.

По кудрям ты моим догадайся.

Дорогая, шути, улыбайся,

Не буди только память во мне

Про волнистую рожь при луне.

Там, на севере, девушка тоже,

На тебя она страшно похожа,

Может, думает обо мне.

Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Цветы мне говорят — прощай,

Головками склоняясь ниже,

Что я навеки не увижу

Ее лицо и отчий край.

Я видел их и видел землю,

И эту гробовую дрожь

Как ласку новую приемлю.

Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,-

Я говорю на каждый миг,

Что все на свете повторимо.

Печаль ушедшего не сгложет,

Оставленной и дорогой

Пришедший лучше песню сложит.

Любимая с другим любимым,

Быть может, вспомнит обо мне

Как о цветке неповторимом.

27 октября 1925

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Не бродить, не мять в кустах багряных

Лебеды и не искать следа.

Со снопом волос твоих овсяных

Отоснилась ты мне навсегда.

Нежная, красивая, была

На закат ты розовый похожа

И, как снег, лучиста и светла.

Имя тонкое растаяло, как звук,

Но остался в складках смятой шали

Запах меда от невинных рук.

Как котенок, моет лапкой рот,

Говор кроткий о тебе я слышу

Водяных поющих с ветром сот.

Что была ты песня и мечта,

Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —

К светлой тайне приложил уста.

Лебеды и не искать следа.

Со снопом волос твоих овсяных

Отоснилась ты мне навсегда.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Эх вы, сани! А кони, кони!

Видно, черт их на землю принес.

В залихватском степном разгоне

Колокольчик хохочет до слез.

В далеке, в стороне, в пустыре.

Поддержись, моя жизнь удалая,

Я еще не навек постарел.

Хочешь, сам я тебе подпою

Про лукавые девичьи очи,

Про веселую юность мою.

Да заложишь в оглобли коня,

Да приляжешь на сена охапку,-

Вспоминай лишь, как звали меня.

А в полуночную тишину

Уговаривала не одну.

Конь издох, опустел наш двор.

Потеряла тальянка голос,

Разучившись вести разговор.

Так приятны мне снег и мороз,

Потому что над всем, что было,

Колокольчик хохочет до слез.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Дорогая, сядем рядом,

Поглядим в глаза друг другу.

Я хочу под кротким взглядом

Слушать чувственную вьюгу.

Эта прядь волос белесых —

Все явилось, как спасенье

Где цветут луга и чащи.

В городской и горькой славе

Я хотел прожить пропащим.

Вспоминало сад и лето,

Где под музыку лягушек

Я растил себя поэтом.

Клен и липы в окна комнат,

Ветки лапами забросив,

Ищут тех, которых помнят.

Месяц на простом погосте

На крестах лучами метит,

Что и мы придем к ним в гости,

Перейдем под эти кущи.

Все волнистые дороги

Только радость льют живущим.

Поглядим в глаза друг другу.

Я хочу под кротким взглядом

Слушать чувственную вьюгу.

Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов.

Москва: Художественная литература, 1988.

Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

Ты, земля! И вы, равнин пески!

Перед этим сонмом уходящим

Я не в силах скрыть своей тоски.

Все, что душу облекает в плоть.

Мир осинам, что, раскинув ветви,

Загляделись в розовую водь.

Много песен про себя сложил,

И на этой на земле угрюмой

Счастлив тем, что я дышал и жил.

Мял цветы, валялся на траве,

И зверье, как братьев наших меньших,

Никогда не бил по голове.

Не звенит лебяжьей шеей рожь.

Оттого пред сонмом уходящим

Я всегда испытываю дрожь.

Этих нив, златящихся во мгле.

Оттого и дороги мне люди,

Что живут со мною на земле.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

До свиданья, друг мой, до свиданья.

Милый мой, ты у меня в груди.

Обещает встречу впереди.

Не грусти и не печаль бровей,-

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

Строфы века. Антология русской поэзии.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Несказанное, синее, нежное.

Тих мой край после бурь, после гроз,

И душа моя — поле безбрежное —

Дышит запахом меда и роз.

Но того, что прошло, не кляну.

Словно тройка коней оголтелая

Прокатилась во всю страну.

И пропали под дьявольский свист.

А теперь вот в лесной обители

Даже слышно, как падает лист.

Все спокойно впивает грудь.

Стой, душа, мы с тобой проехали

Через бурный положенный путь.

Что случилось, что сталось в стране,

И простим, где нас горько обидели

По чужой и по нашей вине.

Только жаль на тридцатом году —

Слишком мало я в юности требовал,

Забываясь в кабацком чаду.

Так же гнется, как в поле трава.

Эх ты, молодость, буйная молодость,

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Край любимый! Сердцу снятся

Скирды солнца в водах лонных.

Я хотел бы затеряться

В зеленях твоих стозвонных.

Резеда и риза кашки.

И вызванивают в четки

Ивы — кроткие монашки.

Гарь в небесном коромысле.

С тихой тайной для кого-то

Затаил я в сердце мысли.

Рад и счастлив душу вынуть.

Я пришел на эту землю,

Чтоб скорей ее покинуть.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Я спросил сегодня у менялы,

Что даёт за полтумана по рублю,

Как сказать мне для прекрасной Лалы

По-персидски нежное "люблю"?

Легче ветра, тише Ванских струй,

Как назвать мне для прекрасной Лалы

Слово ласковое "поцелуй"?

В сердце робость глубже притая,

Как сказать мне для прекрасной Лалы,

Как сказать ей, что она "моя"?

О любви в словах не говорят,

О любви вздыхают лишь украдкой,

Да глаза, как яхонты, горят.

Поцелуй не надпись на гробах.

Красной розой поцелуи рдеют,

Лепестками тая на губах.

С нею знают радость и беду.

"Ты — моя" сказать лишь могут руки,

Что срывали чёрную чадру.

Русская и советская поэзия для

А.К.Демидова, И.А. Рудакова.

Москва: "Русский язык", 1981.

Мир таинственный, мир мой древний,

Ты, как ветер, затих и присел.

Вот сдавили за шею деревню

Каменные руки шоссе.

Заметалась звенящая жуть.

Здравствуй ты, моя чёрная гибель,

Я навстречу к тебе выхожу!

Окрестил нас как падаль и мразь.

Стынет поле в тоске волоокой,

Телеграфными столбами давясь.

И легка ей чугунная гать.

Ну да что же? Ведь нам не впервые

И расшатываться и пропадать.

Это песня звериных прав.

. Так охотники травят волка,

Зажимая в тиски облав.

Кто-то спустит сейчас курки.

Вдруг прыжок. и двуного недруга

Раздирают на части клыки.

Ты не даром даёшься ножу!

Как и ты, я, отвсюду гонимый,

Средь железных врагов прохожу.

И хоть слышу победный рожок,

Но отпробует вражеской крови

Мой последний, смертельный прыжок.

Упаду и зароюсь в снегу.

Всё же песню отмщенья за гибель

Пропоют мне на том берегу.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был на женщин и зелие падкий.

Разонравилось пить и плясать

И терять свою жизнь без оглядки.

Видеть глаз злато-карий омут,

И чтоб, прошлое не любя,

Ты уйти не смогла к другому.

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любить хулиган,

Как умеет он быть покорным.

И стихи бы писать забросил.

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Хоть в свои, хоть в чужие дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Пой же, пой. На проклятой гитаре

Пальцы пляшут твои вполукруг.

Захлебнуться бы в этом угаре,

Мой последний, единственный друг.

И с плечей ее льющийся шелк.

Я искал в этой женщине счастья,

А нечаянно гибель нашел.

Я не знал, что любовь — чума.

Подошла и прищуренным глазом

Хулигана свела с ума.

Нашу прежнюю буйную рань.

Пусть целует она другова,

Молодая, красивая дрянь.

Ах, постой. Я ее не кляну.

Дай тебе про себя я сыграю

Под басовую эту струну.

В сердце снов золотых сума.

Много девушек я перещупал,

Много женщин в углу прижимал.

Подсмотрел я ребяческим оком:

Лижут в очередь кобели

Истекающую суку соком.

Так чего ж мне болеть такому.

Наша жизнь — простыня да кровать.

Наша жизнь — поцелуй да в омут.

Этих рук роковая беда.

Только знаешь, пошли их на хер.

Не умру я, мой друг, никогда.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Ты жива еще, моя старушка?

Жив и я. Привет тебе, привет!

Пусть струится над твоей избушкой

Тот вечерний несказанный свет.

Загрустила шибко обо мне,

Что ты часто xодишь на дорогу

В старомодном ветxом шушуне.

Часто видится одно и то ж:

Будто кто-то мне в кабацкой драке

Саданул под сердце финский нож.

Это только тягостная бредь.

Не такой уж горький я пропойца,

Чтоб, тебя не видя, умереть.

И мечтаю только лишь о том,

Чтоб скорее от тоски мятежной

Воротиться в низенький наш дом.

По-весеннему наш белый сад.

Только ты меня уж на рассвете

Не буди, как восемь лет назад.

Не волнуй того, что не сбылось,-

Слишком раннюю утрату и усталость

Испытать мне в жизни привелось.

К старому возврата больше нет.

Ты одна мне помощь и отрада,

Ты одна мне несказанный свет.

Не грусти так шибко обо мне.

Не xоди так часто на дорогу

В старомодном ветxом шушуне.

Русская советская поэзия.

Под ред. Л.П.Кременцова.

Ленинград: Просвещение, 1988.

Грубым дается радость,

Нежным дается печаль.

Мне ничего не надо,

Мне никого не жаль.

Жалко бездомных собак,

Эта прямая дорога

Меня привела в кабак.

Иль я не сын страны?

Каждый из нас закладывал

За рюмку свои штаны.

В сердце тоска и зной.

Катится, в солнце измокнув,

Улица передо мной.

Воздух поджарен и сух.

Мальчик такой счастливый

И ковыряет в носу.

Суй туда палец весь,

Только вот с эфтой силой

В душу свою не лезь.

Глянь на бутылок рать!

Я собираю пробки —

Душу мою затыкать.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Мне осталась одна забава:

Пальцы в рот — и веселый свист.

Прокатилась дурная слава,

Что похабник я и скандалист.

Много в жизни смешных потерь.

Стыдно мне, что я в бога верил.

Горько мне, что не верю теперь.

Все сжигает житейская мреть.

И похабничал я и скандалил

Для того, чтобы ярче гореть.

Роковая на нем печать.

Розу белую с черною жабой

Я хотел на земле повенчать.

Эти помыслы розовых дней.

Но коль черти в душе гнездились —

Значит, ангелы жили в ней.

Отправляясь с ней в край иной,

Я хочу при последней минуте

Попросить тех, кто будет со мной,-

За неверие в благодать

Положили меня в русской рубашке

Под иконами умирать.

Строфы века. Антология русской поэзии.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Отговорила роща золотая

Березовым, веселым языком,

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше ни о ком.

Пройдет, зайдет и вновь покинет дом.

О всех ушедших грезит конопляник

С широким месяцем над голубым прудом.

А журавлей относит ветром в даль,

Я полон дум о юности веселой,

Но ничего в прошедшем мне не жаль.

Не жаль души сиреневую цветь.

В саду горит костер рябины красной,

Но никого не может он согреть.

От желтизны не пропадет трава,

Как дерево роняет тихо листья,

Так я роняю грустные слова.

Сгребет их все в один ненужный ком.

Скажите так. что роща золотая

Отговорила милым языком.

Русская советская поэзия.

Под ред. Л.П.Кременцова.

Ленинград: Просвещение, 1988.

Над окошком месяц. Под окошком ветер.

Облетевший тополь серебрист и светел.

И такой родимый, и такой далекий.

Где ты, моя липа? Липа вековая?

Выходил к любимой, развернув тальянку.

Под чужую песню и смеюсь и плачу.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Снежная замять крутит бойко,

По полю мчится чужая тройка.

Где мое счастье? Где моя радость?

Вот на такой же бешеной тройке.

4/5 октября 1925

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Еду. Тихо. Слышны звоны

Под копытом на снегу.

Только серые вороны

Расшумелись на лугу.

Дремлет лес под сказку сна.

Словно белою косынкой

Оперлася на клюку,

А под самою макушкой

Долбит дятел на суку.

Валит снег и стелет шаль.

Убегает лентой вдаль.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Плачет метель, как цыганская скрипка.

Милая девушка, злая улыбка,

Я ль не робею от синего взгляда?

Много мне нужно и много не надо.

Ты молодая, а я все прожил.

Юношам счастье, а мне лишь память

Снежною ночью в лихую замять.

Сердце метелит твоя улыбка.

4/5 октября 1925

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,

Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Словно за деревню погулять ты вышел

Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Не дойду до дома с дружеской попойки.

Распевал им песни под метель о лете.

Только не опавшим, а вовсю зеленым.

Как жену чужую, обнимал березку.

Строфы века. Антология русской поэзии.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Я по первому снегу бреду,

В сердце ландыши вспыхнувших сил.

Вечер синею свечкой звезду

Над дорогой моей засветил.

В чаще ветер поет иль петух?

Может, вместо зимы на полях,

Это лебеди сели на луг.

Греет кровь мою легкий мороз.

Так и хочется к телу прижать

Обнаженные груди берез.

О веселье оснеженных нив!

Так и хочется руки сомкнуть

Над древесными бедрами ив.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Вот оно, глупое счастье,

С белыми окнами в сад!

По пруду лебедем красным

Плавает тихо закат.

С тенью березы в воде!

Галочья стая на крыше

Служит вечерню звезде.

Там, где калина цветет

Нежная девушка в белом

Нежную песню поет.

С поля ночной холодок.

Глупое, милое счастье,

Свежая розовость щек!

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Я помню, любимая, помню

Сиянье твоих волос.

Не радостно и не легко мне

Покинуть тебя привелось.

Березовый шорох теней,

Пусть дни тогда были короче,

Луна нам светила длинней.

"Пройдут голубые года,

И ты позабудешь, мой милый,

С другою меня навсегда".

Напомнила чувствам опять,

Как нежно тогда я сыпал

Цветы на кудрявую прядь.

И грустно другую любя.

Как будто любимую повесть,

С другой вспоминает тебя.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Ты не любишь меня, милый голубь,

Не со мной ты воркуешь, с другою.

Ах, пойду я к реке под горою,

Кинусь с берега в черную прорубь.

Я русалкой вернуся весною.

Приведешь ты коня к водопою,

И коня напою я из горсти.

Как живу я царевной, тоскую,

Заману я тебя, заколдую,

Уведу коня в струи за холку!

Там играют русалочки в жмурки,-

Изо льда он, а окна-конурки

В сизых рамах горят под слюдою.

Положу я тебя с собой рядом.

Буду тешить тебя своим взглядом,

Зацелую тебя, заласкаю!

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Опять раскинулся узорно

Над белым полем багрянец,

И заливается задорно

Ты кажешь девичью красу,

И треплет ветер под косынкой

То выныряя, то пропав,

Не заворожит, не обмашет

Твой разукрашенный рукав.

Полей малиновая ширь,

Тебе — высокая светлица,

А мне — далекий монастырь.

И легкодымней пелена.

я буду ласковый послушник,

А ты — разгульная жена.

Грустить в упругой тишине:

Я по тебе — в глуxом тумане,

А ты заплачешь обо мне.

Ни тиxиx ласк, ни глубины.

Глаза, увидевшие землю,

В иную землю влюблены.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Слушай, поганое сердце,

Сердце собачье мое.

Я на тебя, как на вора,

Спрятал в руках лезвие.

В ребра холодную сталь.

Нет, не могу я стремиться

В вечную сгнившую даль.

Что их загрызла мета;

Если и есть что на свете —

Это одна пустота.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Да! Теперь — решено. Без возврата

Я покинул родные края.

Уж не будут листвою крылатой

Надо мною звенеть тополя.

Старый пёс мой давно издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, сулил мне Бог.

Пусть обрюзг он и пусть одрях.

Золотая дремотная Азия

Опочила на куполах.

Когда светит. чёрт знает как!

Я иду, головою свесясь,

Переулком в знакомый кабак.

Но всю ночь напролёт, до зари,

Я читаю стихи проституткам

И с бандитами жарю спирт.

И уж я говорю невпопад:

— Я такой же, как вы, пропащий,

Мне теперь не уйти назад.

Старый пёс мой давно издох.

На московских изогнутых улицах

Умереть, знать, сулил мне Бог.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Шел Господь пытать людей в любови,

Выходил он нищим на кулижку.

Старый дед на пне сухом в дуброве,

Жамкал деснами зачерствелую пышку.

На тропинке, с клюшкою железной,

И подумал: "Вишь, какой убогой,-

Знать, от голода качается, болезный".

Видно, мол, сердца их не разбудишь.

И сказал старик, протягивая руку:

"На, пожуй. маленько крепче будешь".

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Поет зима — аукает,

Мохнатый лес баюкает

Кругом с тоской глубокою

Плывут в страну далекую

Ковром шелковым стелется,

Но больно холодна.

Как детки сиротливые,

Прижались у окна.

И жмутся поплотней.

А вьюга с ревом бешеным

Стучит по ставням свешенным

И злится все сильней.

Под эти вихри снежные

У мерзлого окна.

И снится им прекрасная,

В улыбках солнца ясная

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Сыплет черемуха снегом,

Зелень в цвету и росе.

В поле, склоняясь к побегам,

Ходят грачи в полосе.

Пахнет смолистой сосной.

Ой вы, луга и дубравы,-

Я одурманен весной.

Светятся в душу мою.

Думаю я о невесте,

Только о ней лишь пою.

Пойте вы, птахи, в лесу.

По полю зыбистым бегом

Пеной я цвет разнесу.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Гой ты, Русь, моя родная,

Хаты — в ризах образа.

Не видать конца и края —

Только синь сосет глаза.

Я смотрю твои поля.

А у низеньких околиц

Звонно чахнут тополя.

По церквам твой кроткий Спас.

И гудит за корогодом

На лугах веселый пляс.

На приволь зеленых лех,

Мне навстречу, как сережки,

Прозвенит девичий смех.

"Кинь ты Русь, живи в раю!"

Я скажу: "Не надо рая,

Дайте родину мою".

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Край ты мой заброшенный,

Край ты мой, пустырь,

Лес да монастырь.

А и всех-то пять.

Крыши их запенились

Ветер плесень сизую

Как метель, черемуха

Жисть твоя и быль,

Что под вечер путнику

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Разбуди меня завтра рано,

О моя терпеливая мать!

Я пойду за дорожным курганом

Дорогого гостя встречать.

След широких колес на лугу.

Треплет ветер под облачной кущей

Золотую его дугу.

Шапку-месяц пригнув под кустом,

И игриво взмахнет кобылица

Над равниною красным хвостом.

Засвети в нашей горнице свет.

Говорят, что я скоро стану

Знаменитый русский поэт.

Нашу печь, петуха и кров.

И на песни мои прольется

Молоко твоих рыжих коров.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

подбежал и взмахнул

В небо огромным хвостом.

Месяц за дальним холмом.

Свесило ноги оно на бугор,

Вздумал старик подшутить.

Отраженье от солнышка

Стал он руками ловить.

Крепко скрутил бечевой,

Уши коленом примял.

Вылез и тихо на луч золотой

И вдруг солнышку

что-то веки свело,

Оглянулося — месяц как тут.

и по скользким холмам

Отраженье скатилось в луг.

Смеясь, грохотал, как гром.

И голубем синим

Махал ему в рот крылом.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Не ругайтесь! Такое дело!

Не торговец я на слова.

Запрокинулась и отяжелела

Золотая моя голова.

Как же смог я ее донести?

Брошу все. Отпущу себе бороду

И бродягой пойду по Руси.

Перекину за плечи суму,

Оттого что в полях забулдыге

Ветер больше поет, чем кому.

И, тревожа вечернюю гладь,

Буду громко сморкаться в руку

И во всем дурака валять.

Лишь забыться и слушать пургу,

Оттого что без этих чудачеств

Я прожить на земле не могу.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Пускай ты выпита другим,

Но мне осталось, мне осталось

Твоих волос стеклянный дым

И глаз осенняя усталость.

Дороже юности и лета.

Ты стала нравиться вдвойне

И потому на голос чванства

Бестрепетно сказать могу,

Что я прощаюсь с хулиганством.

И непокорною отвагой.

Уж сердце напилось иной,

Кровь отрезвляющею брагой.

Сентябрь багряной веткой ивы,

Чтоб я готов был и встречал

Его приход неприхотливый.

Без принужденья, без утраты.

Иною кажется мне Русь,

Иными — кладбища и хаты.

И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,

Что ты одна, сестра и друг,

Могла быть спутницей поэта.

Воспитываясь в постоянстве,

Пропеть о сумерках дорог

И уходящем хулиганстве.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Не криви улыбку, руки теребя,-

Я люблю другую, только не тебя.

Не тебя я вижу, не к тебе пришел.

Просто захотелось заглянуть в окно.

4/5 октября 1925

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Проплясал, проплакал дождь весенний,

Скучно мне с тобой, Сергей Есенин,

Взмах незримых крыл:

Не разбудишь ты своим напевом

Даль твоих времен.

Не в ветрах, а, знать, в томах тяжелых

Прозвенит твой сон.

Близок твой кому-то красный вечер,

Но все так же день войдет с востока,

Так же вспыхнет миг.

Не стряхнут листа.

Навсегда твои пригвождены ко древу

Звездный твой Пилат.

Или, Или, лама савахфани,*

Отпусти в закат.

(дрeвнеевр.) — в Евангелии (Матф. 27. 46) —

предсмертные слова распятого Христа.

Русская поэзия серебряного века.

Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др.

Москва: Наука, 1993.

Хороша была Танюша, краше не было в селе,

Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.

У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.

Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.

"Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой"

Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.

Душегубкою-змеею развилась ее коса.

Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу".

Не заутренние звоны, а венчальный переклик,

Скачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.

На виске у Тани рана от лихого кистеня.

Алым венчиком кровинки запеклися на челе,-

Хороша была Танюша, краше не было в селе.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Ты такая ж простая, как все,

Как сто тысяч других в России.

Знаешь ты одинокий рассвет,

Знаешь холод осени синий.

Я по-глупому мысли занял.

Твой иконный и строгий лик

По часовням висел в рязанях.

Чтил я грубость и крик в повесе,

А теперь вдруг растут слова

Самых нежных и кротких песен.

Слишком многое телу надо.

Что ж так имя твое звенит,

Словно августовская прохлада?

И умею расслышать за пылом:

С детства нравиться я понимал

Кобелям да степным кобылам.

Для тебя, для нее и для этой.

Невеселого счастья залог —

Сумасшедшее сердце поэта.

Словно в листья, в глаза косые.

Ты такая ж простая, как все,

Как сто тысяч других в России.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Снежная замять дробится и колется,

Сверху озябшая светит луна.

Снова я вижу родную околицу,

Через метель огонек у окна.

То, что далось мне, про то и пою.

Вот я опять за родительским ужином,

Снова я вижу старушку мою.

Тихо, безмолвно, как будто без мук.

Хочет за чайную чашку взяться —

Чайная чашка скользит из рук.

С думами грустными ты не дружись,

Слушай, под эту гармонику снежную

Я расскажу про свою тебе жизнь.

Много любил я и много страдал,

И оттого хулиганил и пьянствовал,

Что лучше тебя никого не видал.

Сбросил ботинки, пиджак свой раздел.

Снова я ожил и снова надеюсь

Так же, как в детстве, на лучший удел.

В диком и шумном метельном чаду,

Кажется мне — осыпаются липы,

Белые липы в нашем саду.

20 сентября 1925

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Я обманывать себя не стану,

Залегла забота в сердце мглистом.

Отчего прослыл я шарлатаном?

Отчего прослыл я скандалистом?

Не расстреливал несчастных по темницам.

Я всего лишь уличный повеса,

Улыбающийся встречным лицам.

По всему тверскому околотку

В переулках каждая собака

Знает мою легкую походку.

Головой кивает мне навстречу.

Для зверей приятель я хороший,

Каждый стих мой душу зверя лечит.

В глупой страсти сердце жить не в силе,-

В нем удобней, грусть свою уменьшив,

Золото овса давать кобыле.

Я иному покорился царству.

Каждому здесь кобелю на шею

Я готов отдать мой лучший галстук.

Прояснилась омуть в сердце мглистом.

Оттого прослыл я шарлатаном,

Оттого прослыл я скандалистом.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Ах, метель такая, просто черт возьми!

Забивает крышу белыми гвоздьми.

Только мне не страшно, и в моей судьбе

Непутевым сердцем я прибит к тебе.

4/5 октября 1925

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Сочинитель бедный, это ты ли

Сочиняешь песни о луне?

Уж давно глаза мои остыли

На любви, на картах и вине.

Свет такой, хоть выколи глаза.

Ставил я на пиковую даму,

А сыграл бубнового туза.

4/5 октября 1925

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Слышишь — мчатся сани, слышишь — сани мчатся.

Хорошо с любимой в поле затеряться.

По равнине голой катится бубенчик,

Где-то на поляне клен танцует пьяный.

И станцуем вместе под тальянку трое.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Голубая кофта. Синие глаза.

Никакой я правды милой не сказал.

Затопить бы печку, постелить постель".

Кто-то осыпает белые цветы.

У меня на сердце без тебя метель".

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Вот уж вечер. Роса

Блестит на крапиве.

Я стою у дороги,

Прислонившись к иве.

Прямо на нашу крышу.

Где-то песнь соловья

Вдалеке я слышу.

Как зимой у печки.

Как большие свечки.

Видно, за опушкой,

Сонный сторож стучит

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Там, где капустные грядки

Красной водой поливает восход,

Клененочек маленький матке

Зеленое вымя сосет.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Матушка в Купальницу по лесу ходила,

Босая, с подтыками, по росе бродила.

Плакала родимая в купырях от боли.

Охнула кормилица, тут и породила.

Зори меня вешние в радугу свивали.

Сутемень колдовная счастье мне пророчит.

Выбираю удалью и глаза и брови.

Да к судьбе-разлучнице след свой заметаю.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Пахнет рыхлыми драченами;

У порога в дежке квас,

Над печурками точеными

Тараканы лезут в паз.

В печке нитки попелиц,

А на лавке за солонкою —

Шелуха сырых яиц.

Старый кот к махотке крадется

На парное молоко.

Над оглоблями сохи,

На дворе обедню стройную

От пугливой шумоты,

Из углов щенки кудлатые

Заползают в хомуты.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Черная, потом пропахшая выть!

Как мне тебя не ласкать, не любить?

К сердцу вечерняя льнет благодать.

Глухо баюкают хлюпь камыши.

В хворосте белые веки луны.

Слушают сказ старика косари.

Дремную песню поют рыбаки.

Грустная песня, ты — русская боль.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Дряхлая, выпали зубы,

Свиток годов на рогах.

Бил ее выгонщик грубый

На перегонных полях.

Мыши скребут в уголке.

Думает грустную луму

О белоногом телке.

Первая радость не прок.

И на колу под осиной

Шкуру трепал ветерок.

С той же сыновней судьбой,

Свяжут ей петлю на шее

И поведут на убой.

В землю вопьются рога.

Снится ей белая роща

И травяные луга.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Утром в ржаном закуте,

Где златятся рогожи в ряд,

Семерых ощенила сука,

Рыжих семерых щенят.

И струился снежок подталый

Под теплым ее животом.

Вышел хозяин хмурый,

Семерых всех поклал в мешок.

Поспевая за ним бежать.

И так долго, долго дрожала

Воды незамерзшей гладь.

Слизывая пот с боков,

Показался ей месяц над хатой

Одним из ее щенков.

Глядела она, скуля,

А месяц скользил тонкий

И скрылся за холм в полях.

Когда бросят ей камень в смех,

Покатились глаза собачьи

Золотыми звездами в снег.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Не напрасно дули ветры,

Не напрасно шла гроза.

Кто-то тайный тихим светом

Напоил мои глаза.

Отгрустил я в синей мгле

О прекрасной, но нездешней,

Не тревожит звездный страх.

Полюбил я мир и вечность

Как родительский очаг.

Все тревожное светло.

Плещет рдяный мак заката

На озерное стекло.

Рвется образ с языка:

Лижет красного телка.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва: Детская литература, 1971.

Нивы сжаты, рощи голы,

От воды туман и сырость.

Колесом за сини горы

Солнце тихое скатилось.

Ей сегодня примечталось,

Что совсем-совсем немного

Ждать зимы седой осталось.

Увидал вчера в тумане:

Рыжий месяц жеребенком

Запрягался в наши сани.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

О тонкая березка,

Что загляделась в пруд?

О чем звенит песок?

Иль хочешь в косы-ветви

Ты лунный гребешок?

Твоих древесных дум,

Я полюбил печальный

Твой предосенний шум.

"О любопытный друг,

Сегодня ночью звездной

Здесь слезы лил пастух.

За голые колени

Он обнимал меня.

Сказал под звон ветвей:

"Прощай, моя голубка,

До новых журавлей".

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Спите, любимые братья,

Снова родная земля

Движет под стены Кремля.

Зарево красных зарниц.

Спите, любимые братья,

В свете нетленных гробниц.

Стражем стоит у ворот.

Спите, любимые братья,

Мимо вас движется ратью

К зорям вселенским народ.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Я покинул родимый дом,

Голубую оставил Русь.

В три звезды березняк над прудом

Теплит матери старой грусть.

Распласталась на тихой воде.

Словно яблонный цвет, седина

У отца пролилась в бороде.

Долго петь и звенеть пурге.

Стережет голубую Русь

Старый клен на одной ноге.

Тем, кто листьев целует дождь,

Оттого, что тот старый клен

Головой на меня похож.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Хорошо под осеннюю свежесть

Душу-яблоню ветром стряхать

И смотреть, как над речкою режет

Воду синюю солнца соха.

Накаляющий песни гвоздь.

И в одежде празднично белой

Ждать, когда постучится гость.

Цвет черемух в глазах беречь,

Только в скупости чувства греются,

Когда ребра ломает течь.

Что ни лист, то свеча заре.

Никого не впущу я в горницу,

Никому не открою дверь.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

По-осеннему кычет сова

Над раздольем дорожной рани.

Облетает моя голова,

Куст волос золотистый вянет.

Здравствуй, мать голубая осина!

Скоро месяц, купаясь в снегу,

Сядет в редкие кудри сына.

Звоном звезд насыпая уши.

Без меня будут юноши петь,

Не меня будут старцы слушать.

В новом лес огласится свисте.

По-осеннему сыплет ветр,

По-осеннему шепчут листья.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Скромен в песнях дощатый мост.

За прощальной стою обедней

Кадящих листвой берез.

Из телесного воска свеча,

И луны часы деревянные

Прохрипят мой двенадцатый час.

Скоро выйдет железный гость.

Злак овсяный, зарею пролитый,

Соберет его черная горсть.

Этим песням при вас не жить!

Только будут колосья-кони

О хозяине старом тужить.

Панихидный справляя пляс.

Скоро, скоро часы деревянные

Прохрипят мой двенадцатый час!

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Эта улица мне знакома,

И знаком этот низенький дом.

Проводов голубая солома

Опрокинулась над окном.

Годы буйных, безумных сил.

Вспомнил я деревенское детство,

Вспомнил я деревенскую синь.

Я с тщетой этой славы знаком.

А сейчас, как глаза закрою,

Вижу только родительский дом.

Тихо август прилег ко плетню.

Держат липы в зеленых лапах

Птичий гомон и щебетню.

В бревнах теплилась грозная морщь,

Наша печь как-то дико и странно

Завывала в дождливую ночь.

Как о ком-то погибшем, живом.

Что он видел, верблюд кирпичный,

В завывании дождевом?

Сон другой и цветущей поры,

Золотые пески Афганистана

И стеклянную хмарь Бухары.

Сам немалый прошел там путь.

Только ближе к родимому краю

Мне б хотелось теперь повернуть.

Все истлело в дыму голубом.

Мир тебе — полевая солома,

Мир тебе — деревянный дом!

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Мне грустно на тебя смотреть,

Какая боль, какая жалость!

Знать, только ивовая медь

Нам в сентябре с тобой осталась.

Твое тепло и трепет тела.

Как будто дождик моросит

С души, немного омертвелой.

Иная радость мне открылась.

Ведь не осталось ничего,

Как только желтый тлен и сырость.

Для тихой жизни, для улыбок.

Так мало пройдено дорог,

Так много сделано ошибок.

Так было и так будет после.

Как кладбище, усеян сад

В берез изглоданные кости.

И отшумим, как гости сада.

Коль нет цветов среди зимы,

Так и грустить о них не надо.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Вечер черные брови насопил.

Чьи-то кони стоят у двора.

Не вчера ли я молодость пропил?

Разлюбил ли тебя не вчера?

Наша жизнь пронеслась без следа.

Может, завтра больничная койка

Упокоит меня навсегда.

Я уйду, исцеленный навек,

Слушать песни дождей и черемух,

Чем здоровый живет человек.

Что терзали меня, губя.

Облик ласковый! Облик милый!

Лишь одну не забуду тебя.

Но и с нею, с любимой, с другой,

Расскажу про тебя, дорогую,

Что когда-то я звал дорогой.

Наша жизнь, что былой не была.

Голова ль ты моя удалая,

До чего ж ты меня довела?

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Мечтая о могучем даре

Того, кто русской стал судьбой,

Стою я на Тверском бульваре,

Стою и говорю с собой.

В легендах ставший как туман,

О Александр! Ты был повеса,

Как я сегодня хулиган.

Не затемнили образ твой,

И в бронзе выкованной славы

Трясешь ты гордой головой.

И говорю в ответ тебе:

Я умер бы сейчас от счастья,

Сподобленный такой судьбе.

Еще я долго буду петь.

Чтоб и мое степное пенье

Сумело бронзой прозвенеть.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Издатель славный! В этой книге

Я новым чувствам предаюсь,

Учусь постигнуть в каждом миге

Коммуной вздыбленную Русь.

Шептал бумаге карандаш,

Душа спросонок хрипло пела,

Не понимая праздник наш.

Прочтешь не в буквах, а в другом,

Что в той стране, где власть Советов,

Не пишут старым языком.

Меня насмешке не предашь,-

Лишь потому так неумело

Шептал бумаге карандаш.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Снова выплыли годы из мрака

И шумят, как ромашковый луг.

Мне припомнилась нынче собака,

Что была моей юности друг.

Как подгнивший под окнами клен,

Но припомнил я девушку в белом,

Для которой был пес почтальон.

Но она мне как песня была,

Потому что мои записки

Из ошейника пса не брала.

И мой почерк ей был незнаком,

Но о чем-то подолгу мечтала

У калины за желтым прудом.

Не дождался. уехал. И вот

Через годы. известным поэтом

Снова здесь, у родимых ворот.

Но в ту ж масть, что с отливом в синь,

С лаем ливисто ошалелым

Меня встрел молодой ее сын.

Снова выплыла боль души.

С этой болью я будто моложе,

И хоть снова записки пиши.

Но не лай ты! Не лай! Не лай!

Хочешь, пес, я тебя поцелую

За пробуженный в сердце май?

И, как друга, введу тебя в дом.

Да, мне нравилась девушка в белом,

Но теперь я люблю в голубом.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Низкий дом с голубыми ставнями,

Не забыть мне тебя никогда,-

Слишком были такими недавними

Отзвучавшие в сумрак года.

Наше поле, луга и лес,

Принакрытые сереньким ситцем

Этих северных бедных небес.

И пропасть не хотел бы в глуши,

Но, наверно, навеки имею

Нежность грустную русской души.

С их курлыканьем в тощие дали,

Потому что в просторах полей

Они сытных хлебов не видали.

Да ракитник, кривой и безлистый,

Да разбойные слышали свисты,

От которых легко умереть.

Все равно не могу научиться,

И под этим дешевеньким ситцем

Ты мила мне, родимая выть.

Уж не юные веют года.

Низкий дом с голубыми ставнями,

Не забыть мне тебя никогда.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Улеглась моя былая рана —

Пьяный бред не гложет сердце мне.

Синими цветами Тегерана

Я лечу их нынче в чайхане.

Чтобы славилась пред русским чайхана,

Угощает меня красным чаем

Вместо крепкой водки и вина.

Много роз цветет в твоем саду.

Незадаром мне мигнули очи,

Приоткинув черную чадру.

На цепи не держим, как собак,

Поцелуям учимся без денег,

Без кинжальных хитростей и драк.

Что лицом похожа на зарю,

Подарю я шаль из Хороссана

И ковер ширазский подарю.

Я тебе вовеки не солгу.

За себя я нынче отвечаю,

За тебя ответить не могу.

Все равно калитка есть в саду.

Незадаром мне мигнули очи,

Приоткинув черную чадру.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Никогда я не был на Босфоре,

Ты меня не спрашивай о нем.

Я в твоих глазах увидел море,

Полыхающее голубым огнем.

Не возил я шелк туда и хну.

Наклонись своим красивым станом,

На коленях дай мне отдохнуть.

Для тебя навеки дела нет,

Что в далеком имени — Россия —

Я известный, признанный поэт.

При луне собачий слышу лай.

Разве ты не хочешь, персиянка,

Увидать далекий синий край?

Ты меня, незримая, звала.

И меня твои лебяжьи руки

Обвивали, словно два крыла.

И хоть прошлой жизни не кляну,

Расскажи мне что-нибудь такое

Про твою веселую страну.

Напои дыханьем свежих чар,

Чтобы я о дальней северянке

Не вздыхал, не думал, не скучал.

Я тебе придумаю о нем.

Все равно — глаза твои, как море,

Голубым колышутся огнем.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Свет вечерний шафранного края,

Тихо розы бегут по полям.

Спой мне песню, моя дорогая,

Ту, которую пел Хаям.

Тихо розы бегут по полям.

Кружит звезд мотыльковый рой.

Мне не нравится, что персияне

Держат женщин и дев под чадрой.

Лунным светом Шираз осиянен.

Закрывая телесную медь?

Или, чтобы их больше любили,

Не желают лицом загореть,

Закрывая телесную медь?

Заучи эту заповедь вкратце,

Ведь и так коротка наша жизнь,

Мало счастьем дано любоваться.

Заучи эту заповедь вкратце.

Осеняет своя благодать.

Потому и прекрасные щеки

Перед миром грешно закрывать,

Коль дала их природа-мать.

Сердцу снится страна другая.

Я спою тебе сам, дорогая,

То, что сроду не пел Хаям.

Тихо розы бегут по полям.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Золото холодное луны,

Запах олеандра и левкоя.

Хорошо бродить среди покоя

Голубой и ласковой страны.

Где жила и пела Шахразада.

Но теперь ей ничего не надо.

Отзвенел давно звеневший сад.

Поросли кладбищенской травою.

Ты же, путник, мертвым не внемли,

Не склоняйся к плитам головою.

Губы к розам так и тянет, тянет.

Помирись лишь в сердце со врагом —

И тебя блаженством ошафранит.

В лунном золоте целуйся и гуляй,

Если ж хочешь мертвым поклоняться,

То живых тем сном не отравляй.

Так вторично скажет листьев медь.

Тех, которым ничего не надо,

Только можно в мире пожалеть.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

В Хороссане есть такие двери,

Где обсыпан розами порог.

Там живет задумчивая пери.

В Хороссане есть такие двери,

Но открыть те двери я не мог.

В волосах есть золото и медь.

Голос пери нежный и красивый.

У меня в руках довольно силы,

Но дверей не смог я отпереть.

И зачем? Кому мне песни петь?-

Если стала неревнивой Шага,

Коль дверей не смог я отпереть,

Ни к чему в любви моей отвага.

Персия! Тебя ли покидаю?

Навсегда ль с тобою расстаюсь

Из любви к родимому мне краю?

Мне пора обратно ехать в Русь.

Пусть не смог я двери отпереть,

Ты дала красивое страданье,

Про тебя на родине мне петь.

До свиданья, пери, до свиданья.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Руки милой — пара лебедей —

В золоте волос моих ныряют.

Все на этом свете из людей

Песнь любви поют и повторяют.

И теперь пою про то же снова,

Потому и дышит глубоко

Нежностью пропитанное слово.

Сердце станет глыбой золотою.

Только тегеранская луна

Не согреет песни теплотою.

Догореть ли в ласках милой Шаги

Иль под старость трепетно тужить

О прошедшей песенной отваге?

Что приятно уху, что — для глаза.

Если перс слагает плохо песнь,

Значит, он вовек не из Шираза.

Говорите так среди людей:

Он бы пел нежнее и чудесней,

Да сгубила пара лебедей.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Глупое сердце, не бейся!

Все мы обмануты счастьем,

Нищий лишь просит участья.

Глупое сердце, не бейся.

Льют по каштанам в пролесь.

Лале склонясь на шальвары,

Я под чадрою укроюсь.

Глупое сердце, не бейся.

Часто смеемся и плачем:

Выпали нам на свете

Радости и неудачи.

Глупое сердце, не бейся.

Счастья искал повсюду,

Только удел желанный

Больше искать не буду.

Глупое сердце, не бейся.

Новой напьемся силой.

Сердце, ты хоть бы заснуло

Здесь, на коленях у милой.

Жизнь не совсем обманула.

Рок, что течет лавиной,

И на любовь ответит

Глупое сердце, не бейся.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Не управлял планетой,

Не пелась песнь моя.

С рукой своей воздетой,

Что сумрачной порою

Которым все так

Как скромный мальчик

В своей расчистке,

Он много мыслил

Это не разгулье Стеньки!

Он никого не ставил

Лишь людской закон.

Лишь только прилегал

Страшны ль с ним

Кто к морю не привык:

Сойдя на материк,

Споет вам песню

«Только тот пловец,

В бореньях душу,

Открыл для мира наконец

Никем не виданную

17 января 1925, Батум

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай с тобой полаем при луне

На тихую, бесшумную погоду.

Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Пойми со мной хоть самое простое.

Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,

Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

И у него гостей бывает в доме много,

И каждый, улыбаясь, норовит

Тебя по шерсти бархатной потрогать.

С такою милою доверчивой приятцей.

И, никого ни капли не спросив,

Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

Так много всяких и невсяких было.

Но та, что всех безмолвней и грустней,

Сюда случайно вдруг не заходила?

И без меня, в ее уставясь взгляд,

Ты за меня лизни ей нежно руку

За все, в чем был и не был виноват.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Заря окликает другую,

Дымится овсяная гладь.

Я вспомнил тебя, дорогую,

Моя одряхлевшая мать.

Костыль свой сжимая в руке,

Ты смотришь на лунный опорок,

Плывущий по сонной реке.

С тревогой и грустью большой,

Что сын твой по отчему краю

Совсем не болеет душой.

И, в камень уставясь в упор,

Вздыхаешь так нежно и просто

За братьев моих и сестер.

А сестры росли, как май,

Ты все же глаза живые

Печально не подымай.

И время тебе подсмотреть,

Что яблоне тоже больно

Терять своих листьев медь.

Как вешняя звень поутру,

И мне — чем сгнивать на ветках —

Уж лучше сгореть на ветру.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Синий май. Заревая теплынь.

Не прозвякнет кольцо у калитки.

Липким запахом веет полынь.

Спит черемуха в белой накидке.

Вместе с рамами в тонкие шторы

Вяжет взбалмошная луна

На полу кружевные узоры.

Но чиста. Я с собой на досуге.

В этот вечер вся жизнь мне мила,

Как приятная память о друге.

И луна, напрягая все силы,

Хочет так, чтобы каждый дрожал

От щемящего слова "милый".

Под тальянку веселого мая,

Ничего не могу пожелать,

Все, как есть, без конца принимая.

Все явись, в чем есть боль и отрада.

Мир тебе, отшумевшая жизнь.

Мир тебе, голубая прохлада.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Неуютная жидкая лунность

И тоска бесконечных равнин,-

Вот что видел я в резвую юность,

Что, любя, проклинал не один.

И тележная песня колес.

Ни за что не хотел я теперь бы,

Чтоб мне слушать ее привелось.

И очажный огонь мне не мил,

Даже яблонь весеннюю вьюгу

Я за бедность полей разлюбил.

И в чахоточном свете луны

Через каменное и стальное

Вижу мощь я родной стороны.

Волочиться сохой по полям!

Нищету твою видеть больно

И березам и тополям.

Может, в новую жизнь не гожусь,

Но и все же хочу я стальною

Видеть бедную, нищую Русь.

В сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,

Ни за что я теперь не желаю

Слушать песню тележных колес.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Прощай, Баку! Тебя я не увижу.

Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг.

И сердце под рукой теперь больней и ближе,

И чувствую сильней простое слово: друг.

Хладеет кровь, ослабевают силы.

Но донесу, как счастье, до могилы

И волны Каспия, и балаханский май.

В последний раз я друга обниму.

Чтоб голова его, как роза золотая,

Кивала нежно мне в сиреневом дыму.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Каждый труд благослови, удача!

Рыбаку — чтоб с рыбой невода,

Пахарю — чтоб плуг его и кляча

Доставали хлеба на года.

Из кувшинок также можно пить —

Там, где омут розовых туманов

Не устанет берег золотить.

И, впиваясь в призрачную гладь,

Чей-то взгляд, ревнивый и влюбленный,

На себе, уставшем, вспоминать.

Потому так и светлы всегда

Те, что в жизни сердцем опростели

Под веселой ношею труда.

И теперь рассказываю сам,

Соглядатай праздный, я ль не странен

Дорогим мне пашням и лесам.

Словно кто-то к родине отвык,

И с того, поднявшись над болотом,

В душу плачут чибис и кулик.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Я иду долиной. На затылке кепи,

В лайковой перчатке смуглая рука.

Далеко сияют розовые степи,

Широко синеет тихая река.

Только б слушать песни — сердцем подпевать,

Только бы струилась легкая прохлада,

Только б не сгибалась молодая стать.

Сколько там нарядных мужиков и баб!

Что-то шепчут грабли, что-то свищут косы.

"Эй, поэт, послушай, слаб ты иль не слаб?

Как ты любишь долы, так бы труд любил.

Ты ли деревенским, ты ль крестьянским не был?

Размахнись косою, покажи свой пыл".

Но косой выводят строчки хоть куда.

Под весенним солнцем, под весенней тучкой

Их читают люди всякие года.

Что же, дайте косу, я вам покажу —

Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,

Памятью деревни я ль не дорожу?

Хорошо косою в утренний туман

Выводить по долам травяные строчки,

Чтобы их читали лошадь и баран.

Потому и рад я в думах ни о ком,

Что читать их может каждая корова,

Отдавая плату теплым молоком.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Спит ковыль. Равнина дорогая,

И свинцовой свежести полынь.

Никакая родина другая

Не вольет мне в грудь мою теплынь.

И, пожалуй, всякого спроси —

Радуясь, свирепствуя и мучась,

Хорошо живется на Руси.

Плачут вербы, шепчут тополя.

Но никто под окрик журавлиный

Не разлюбит отчие поля.

И моей коснулась жизнь судьбы,

Все равно остался я поэтом

Золотой бревенчатой избы.

Вижу я, как сильного врага,

Как чужая юность брызжет новью

На мои поляны и луга.

Я могу прочувственно пропеть:

Дайте мне на родине любимой,

Все любя, спокойно умереть!

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Я красивых таких не видел,

Только, знаешь, в душе затаю

Не в плохой, а в хорошей обиде —

Повторяешь ты юность мою.

Я навеки люблю тебя.

Как живет теперь наша корова,

Грусть соломенную теребя?

Исцеляй меня детским сном.

Отгорела ли наша рябина,

Осыпаясь под белым окном?

Я навеки покинул село,

Только знаю — багряной метелью

Нам листвы на крыльцо намело.

Вместо ласки и вместо слез

У ворот, как о сгибшей невесте,

Тихо воет покинутый пес.

Потому и достался не в срок,

Как любовь, как печаль и отрада,

Твой красивый рязанский платок.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Нам с тобой их не счесть никогда.

Сердцу снится душистый горошек,

И звенит голубая звезда.

Только помню с далекого дня —

На лежанке мурлыкал котенок,

Безразлично смотря на меня.

Но под бабкину песню вскок

Он бросался, как юный тигренок,

На оброненный ею клубок.

А еще через несколько лет

Из кота того сделали шапку,

А ее износил наш дед.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Напевала нам старая мать.

Не жалея о сгибшей надежде,

Я сумею тебе подпевать.

Потому и волнуй и тревожь —

Будто я из родимого дома

Слышу в голосе нежную дрожь.

Вот с такою же песней, как ты,

Лишь немного глаза прикрою —

Вижу вновь дорогие черты.

Что вовек я любил не один

И калитку осеннего сада,

И опавшие листья с рябин.

И не буду забывчиво хмур:

Так приятно и так легко мне

Видеть мать и тоскующих кур.

Полюбил у березки стан,

И ее золотистые косы,

И холщовый ее сарафан.

Мне за песнею и за вином

Показалась ты той березкой,

Что стоит под родимым окном.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Синий туман. Снеговое раздолье,

Тонкий лимонный лунный свет.

Сердцу приятно с тихою болью

Что-нибудь вспомнить из ранних лет.

Вот при такой же луне без слов,

Шапку из кошки на лоб нахлобучив,

Тайно покинул я отчий дров.

Кто меня помнит? Кто позабыл?

Грустно стою я, как странник гонимый,-

Старый хозяин своей избы.

Не по душе мне соболий мех.

Вспомнил я дедушку, вспомнил я бабку,

Вспомнил кладбищенский рыхлый снег.

Как в этой жизни радей не радей,-

Вот почему так тянусь я к людям,

Вот почему так люблю людей.

И, улыбаясь, душой погас,-

Эту избу на крыльце с собакой

Словно я вижу в последний раз.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Свищет ветер, серебряный ветер,

В шелковом шелесте снежного шума.

В первый раз я в себе заметил —

Так я еще никогда не думал.

Я не жалею, и я не печален.

Мне все равно эта жизнь полюбилась,

Так полюбилась, как будто вначале.

Я уж взволнован. Какие плечи!

Тройка ль проскачет дорогой зыбкой —

Я уже в ней и скачу далече.

Счастье людское землей любимо.

Тот, кто хоть раз на земле заплачет,-

Значит, удача промчалась мимо.

Все принимая, что есть на свете.

Вот почему, обалдев, над рощей

Свищет ветер, серебряный ветер.

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

Мелколесье. Степь и дали.

Свет луны во все концы.

Вот опять вдруг зарыдали

Да любимая навек,

По которой ездил много

Всякий русский человек.

Звоны мерзлые осин.

У меня отец — крестьянин,

Ну, а я — крестьянский сын.

И на то, что я поэт.

Эту чахленькую местность

Не видал я много лет.

Этот край и эту гладь,

Тот почти березке каждой

Ножку рад поцеловать.

Если с венкой в стынь и звень

Будет рядом веселиться

Юность русских деревень.

Знать, с того под этот вой

Не одна лихая слава

Сергей Есенин. Стихотворения и поэмы.

Москва, "Детская литература", 1969.

В сонной тишине,

И горят снежинки

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Вечером синим, вечером лунным

Был я когда-то красивым и юным.

Все пролетело. далече.. мимо.

Синее счастье! Лунные ночи!

4/5 октября 1925

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Вы всё, конечно, помните,

Приблизившись к стене,

Взволнованно ходили вы по комнате

В лицо бросали мне.

Нам пора расстаться,

Что вас измучила

Моя шальная жизнь,

Что вам пора за дело приниматься,

Катиться дальше, вниз.

Меня вы не любили.

Не знали вы, что в сонмище людском

Я был как лошадь, загнанная в мыле,

Пришпоренная смелым ездоком.

Что я в сплошном дыму,

В развороченном бурей быте

С того и мучаюсь, что не пойму —

Куда несет нас рок событий.

Лица не увидать.

Когда кипит морская гладь —

Корабль в плачевном состояньи.

За новой жизнью, новой славой

В прямую гущу бурь и вьюг

Ее направил величаво.

Не падал, не блевал и не ругался?

Их мало, с опытной душой,

Кто крепким в качке оставался.

Но зрело знающий работу,

Спустился в корабельный трюм,

Чтоб не смотреть людскую рвоту.

И я склонился над стаканом,

Чтоб, не страдая ни о ком,

У вас была тоска

В глазах усталых:

Что я пред вами напоказ

Себя растрачивал в скандалах.

Что в сплошном дыму,

В развороченном бурей быте

С того и мучаюсь,

Куда несет нас рок событий.

Я в возрасте ином.

И чувствую и мыслю по-иному.

И говорю за праздничным вином:

Хвала и слава рулевому!

В ударе нежных чувств.

Я вспомнил вашу грустную усталость.

Я сообщить вам мчусь,

И что со мною сталось!

Сказать приятно мне:

Я избежал паденья с кручи.

Теперь в Советской стороне

Я самый яростный попутчик.

Не мучил бы я вас,

Как это было раньше.

За знамя вольности

И светлого труда

Готов идти хоть до Ла-Манша.

Я знаю: вы не та —

С серьезным, умным мужем;

Что не нужна вам наша маета,

Ни капельки не нужен.

Как вас ведет звезда,

Под кущей обновленной сени.

Вас помнящий всегда

Строфы века. Антология русской поэзии.

Минск, Москва: Полифакт, 1995.

Ты поила коня из горстей в поводу,

Отражаясь, березы ломались в пруду.

Кудри черные змейно трепал ветерок.

С алых губ твоих с болью сорвать поцелуй.

Унеслася ты вскачь, удилами звеня.

Мимо окон тебя понесли хоронить.

Все мне чудился тихий раскованный звон.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Под венком лесной ромашки

Я строгал, чинил челны,

Уронил кольцо милашки

В струи пенистой волны.

Как коварная свекровь.

Унесла колечко щука,

С ним — милашкину любовь.

Я пошел с тоски на луг,

Мне вдогон смеялась речка:

"У милашки новый друг".

Там смеются надо мной,

Повенчаюсь в непогоду

С перезвонною волной.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Темна ноченька, не спится,

Выйду к речке на лужок.

В пенных струях поясок.

В лунных перьях серебра.

Выходи, мое сердечко,

Слушать песни гусляра.

На девичью красоту,

А пойду плясать под гусли,

Так сорву твою фату.

На шелковы купыри,

Уведу тебя под склоны

Вплоть до маковой зари.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Уж крышку туго закрывают,

Чтоб ты не мог навеки встать,

Землей холодной зарывают,

Где лишь бесчувственные спят.

Когда сюда к тебе придем.

И вместе с тем рукой привычной

Тебе венков мы накладем.

Могила будет в них сиять.

Друзья тебя не позабудут

И будут часто вспоминать.

И ожидай ты нас к себе.

Мы перетерпим горе с силой,

Быть может, скоро и придем к тебе.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.

Выходи встречать к околице, красотка, жениха.

Я играю на тальяночке про синие глаза.

Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.

Пусть послушает красавица прибаски жениха.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Упоенье — яд отравы,

Не живи среди людей,

Не меняй своей забавы

На красу бесцветных дней.

Сердце чуткое сожмeт,

Всё, чем жил, когда был молод,

Глупой шуткой назовёт.

Не тревожь еe кусты.

Что любовь? Пустые грeзы,

Бред несбыточной мечты.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Троицыно утро, утренний канон,

В роще по березкам белый перезвон.

В благовесте ветра хмельная весна.

Я пойду к обедне плакать на цветы.

Похороним вместе молодость мою.

В роще по березкам белый перезвон.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Солнца луч золотой

Бросил искру свою

И своей теплотой

Согрел душу мою.

Что-то жду впереди

От грядущих я дней.

Озарил меня свет.

Я забыл, что прошло

И чего во мне нет.

Жарче дня и огня.

И светло и тепло

Сердце бьется сильней.

Оживил меня луч

На указанный путь,

И от мук и тревог

Не волнуется грудь.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Зашумели над затоном тростники.

Плачет девушка-царевна у реки.

Расплела волна венок из повилик.

Запугал ее приметами лесной.

Выживают мыши девушку с двора.

Ой, не любит черны косы домовой.

Звонки ветры панихидную поют.

Ткет ей саван нежнопенная волна.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Туча кружево в роще связала,

Закурился пахучий туман.

Еду грязной дорогой с вокзала

Вдалеке от родимых полян.

Виснет темь, как платок, за сосной.

Сердце гложет плакучая дума.

Ой, не весел ты, край мой родной.

И поет мой ямщик на-умяк:

"Я умру на тюремной постели,

Похоронят меня кое-как".

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Тычусь в берега.

Церквами у прясел

К всенощной зовет.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

На плетнях висят баранки,

Хлебной брагой льет теплынь.

Солнца струганые дранки

От вихлистого приволья

Гнутся травы, мнется лист.

Пьяный пах медовых сот.

Берегись, коли не ловок:

Вихорь пылью разметет.

Бабий крик, как поутру.

Не твоя ли шаль с каймою

Зеленеет на ветру?

Лад веселый на пыжну.

Запевай, как Стенька Разин

Утопил свою княжну.

Разметала ал наряд?

Не суди молитвой строгой

Напоенный сердцем взгляд.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Проходили калики деревнями,

Выпивали под окнами квасу,

У церквей пред затворами древними

Поклонялись пречистому Спасу.

Пели стих о сладчайшем Исусе.

Мимо клячи с поклажею топали,

Подпевали горластые гуси.

Говорили страдальные речи:

"Все единому служим мы господу,

Возлагая вериги на плечи".

Для коров сбереженные крохи.

И кричали пастушки насмешливо:

"Девки, в пляску! Идут скоморохи!"

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Задымился вечер, дремлет кот на брусе,

Кто-то помолился: "Господи Исусе".

Над резным окошком занавес багряный.

Где-то мышь скребется в затворенной клети.

Ели, словно копья, уперлися в небо.

В сердце почивают тишина и мощи.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Капли жемчужные, капли прекрасные,

Как хороши вы в лучах золотых,

И как печальны вы, капли ненастные,

Осенью черной на окнах сырых.

Как велики вы в глазах у других

И как вы жалки во мраке падения,

Нет утешенья вам в мире живых.

На душу грусти вы чувства тяжелого.

Тихо скользите по стеклам и бродите,

Точно как ищете что-то веселого.

С болью в душе вы свой век доживаете.

Милое прошлое, вам не забытое,

Часто назад вы его призываете.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Ты плакала в вечерней тишине,

И слезы горькие на землю упадали,

И было тяжело и так печально мне,

И все же мы друг друга не поняли.

Умчалась ты в далекие края,

И все мечты увянули без цвета,

И вновь опять один остался я

Страдать душой без ласки и привета.

И часто я вечернею порой

Хожу к местам заветного свиданья,

И вижу я в мечтах мне милый образ твой,

И слышу в тишине тоскливые рыданья.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

На память об усопшем

В этой могиле под скромными ивами

Спит он, зарытый землей,

С чистой душой, со святыми порывами,

С верой зари огневой.

Тихо погасли огни благодатные

В сердце страдальца земли,

И на чело, никому не понятные,

Мрачные тени легли.

Спит он, а ивы над ним наклонилися,

Свесили ветви кругом,

Точно в раздумье они погрузилися,

Думают думы о нем.

Тихо от ветра, тоски напустившего,

Плачет, нахмурившись, даль.

Точно им всем безо времени сгибшего

Бедного юношу жаль.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

За горами, за желтыми долами

Протянулась тропа деревень.

Вижу лес и вечернее полымя,

И обвитый крапивой плетень.

Голубеет небесный песок,

И звенит придорожными травами

От озер водяной ветерок.

Дорога мне зеленая ширь —

Полюбил я тоской журавлиною

На высокой горе монастырь.

Как повиснет заря на мосту,

Ты идешь, моя бедная странница,

Поклониться любви и кресту.

Жадно слушаешь ты ектенью,

Помолись перед ликом Спасителя

За погибшую душу мою.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Пойду в скуфье смиренным иноком

Иль белобрысым босяком

Туда, где льется по равнинам

Доверясь призрачной звезде,

И в счастье ближнего поверить

В звенящей рожью борозде.

Сшибает яблоки зари.

Сгребая сено на покосах,

Поют мне песни косари.

Я говорю с самим собой:

Счастлив, кто жизнь свою украсил

Бродяжной палкой и сумой.

Живя без друга и врага,

Пройдет проселочной дорогой,

Молясь на копны и стога.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Осень, рыжая кобыла, чешет гривы.

Слышен синий лязг ее подков.

Мнет листву по выступам дорожным

Язвы красные незримому Христу.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Не ветры осыпают пущи,

Не листопад златит холмы.

С голубизны незримой кущи

Струятся звездные псалмы.

На легкокрылых облаках,

Идет возлюбленная Мати

С Пречистым Сыном на руках.

Распять воскресшего Христа:

"Ходи, мой сын, живи без крова,

Зорюй и полднюй у куста".

Я вызнавать пойду с тоской,

Не Помазуемый ли Богом

Стучит берестяной клюкой.

И не замечу в тайный час,

Что в елях — крылья херувима,

А под пеньком — голодный Спас.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

По селу тропинкой кривенькой

В летний вечер голубой

Рекрута ходили с ливенкой

Да последние деньки:

"Ты прощай, село родимое,

Темна роща и пеньки".

Все кричали, пяча грудь:

"До рекрутства горе маяли,

А теперь пора гульнуть".

В пляс пускались весело.

Девки брякали им бусами,

Зазывали за село.

За гуменные плетни,

А девчоночки лукавые

По полям, бредя с кошелками,

Под пугливый возглас сов,

Им смеялась роща зыками

С переливом голосов.

Ободравшись о пеньки,

Рекрута играли в ливенку

Про остальние деньки.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Я пастух, мои палаты —

Межи зыбистых полей,

По горам зеленым — скаты

С гарком гулких дупелей.

В желтой пене облака.

В тихой дреме под навесом

Слышу шепот сосняка.

Под росою тополя.

Я — пастух; мои хоромы —

В мягкой зелени поля.

На кивливом языке.

Кличут ветками к реке.

Сплю на вырублях сучья.

Я молюсь на алы зори,

Причащаюсь у ручья.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Сторона ль моя, сторонка,

Только лес, да посолонка,

Да заречная коса.

В облака закинув крест.

И забольная кукушка

Не летит с печальных мест.

В половодье каждый год

С подожочка и котомки

Богомольный льется пот.

Веко выглодала даль,

И впилась в худое тело

Спаса кроткого печаль.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Сохнет стаявшая глина,

На сугорьях гниль опенок.

Пляшет ветер по равнинам,

Рыжий ласковый осленок.

Синь то дремлет, то вздыхает.

У лесного аналоя

Воробей псалтырь читает.

Средь кустов, как ворох меди.

Кто-то в солнечной сермяге

На осленке рыжем едет.

Но лицо его туманно.

Никнут сосны, никнут ели

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Запели тесаные дроги,

Бегут равнины и кусты.

Опять часовни на дороге

И поминальные кресты.

От овсяного ветерка.

И на известку колоколен

Невольно крестится рука.

И синь, упавшая в реку,

Люблю до радости и боли

Твою озерную тоску.

Ты на туманном берегу.

Но не любить тебя, не верить —

Я научиться не могу.

И не расстанусь с долгим сном,

Когда звенят родные степи

Три века русской поэзии.

Составитель Николай Банников.

Москва: Просвещение, 1968.

РУСЬ СОВЕТСКАЯ А. Сахарову

На перекличке дружбы многих нет.

Я вновь вернулся в край осиротелый,

В котором не был восемь лет.

Той грустной радостью, что я остался жив?

Здесь даже мельница — бревенчатая птица

С крылом единственным — стоит, глаза смежив.

А те, что помнили, давно забыли.

И там, где был когда-то отчий дом,

Теперь лежит зола да слой дорожной пыли.

Вокруг меня снуют

И старые и молодые лица.

Но некому мне шляпой поклониться,

Ни в чьих глазах не нахожу приют.

Ведь я почти для всех здесь пилигрим угрюмый

Бог весть с какой далекой стороны.

Я, гражданин села,

Которое лишь тем и будет знаменито,

Что здесь когда-то баба родила

Российского скандального пиита.

"Опомнись! Чем же ты обижен?

Ведь это только новый свет горит

Другого поколения у хижин.

Другие юноши поют другие песни.

Они, пожалуй, будут интересней —

Уж не село, а вся земля им мать".

На щеки впалые летит сухой румянец.

Язык сограждан стал мне как чужой,

В своей стране я словно иностранец.

У волости, как в церковь, собрались.

Корявыми, немытыми речами

Они свою обсуживают "жись".

Закат обрызгал серые поля.

И ноги босые, как телки под ворота,

Уткнули по канавам тополя.

В воспоминаниях морщиня лоб,

Рассказывает важно о Буденном,

О том, как красные отбили Перекоп.

Буржуя энтого. которого. в Крыму. "

И клены морщатся ушами длинных веток,

И бабы охают в немую полутьму.

И под гармонику, наяривая рьяно,

Поют агитки Бедного Демьяна,

Веселым криком оглашая дол.

Какого ж я рожна

Орал в стихах, что я с народом дружен?

Моя поэзия здесь больше не нужна,

Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

Прости, родной приют.

Чем сослужил тебе, и тем уж я доволен.

Пускай меня сегодня не поют —

Я пел тогда, когда был край мой болен.

Как есть все принимаю.

Готов идти по выбитым следам.

Отдам всю душу октябрю и маю,

Но только лиры милой не отдам.

Ни матери, ни другу, ни жене.

Лишь только мне она свои вверяла звуки

И песни нежные лишь только пела мне.

У вас иная жизнь, у вас другой напев.

А я пойду один к неведомым пределам,

Душой бунтующей навеки присмирев.

Когда во всей планете

Пройдет вражда племен,

Исчезнет ложь и грусть,-

Я буду воспевать

Всем существом в поэте

Шестую часть земли

С названьем кратким "Русь".

Три века русской поэзии.

Составитель Николай Банников.

Москва: Просвещение, 1968.

* * * Тебе одной плету венок,

Цветами сыплю стежку серую.

О Русь, покойный уголок,

Тебя люблю, тебе и верую.

Гляжу в простор твоих полей,

Ты вся — далекая и близкая.

Сродни мне посвист журавлей

И не чужда тропинка склизкая.

Цветет болотная купель,

Куга зовет к вечерне длительной,

И по кустам звенит капель

Росы холодной и целительной.

И хоть сгоняет твой туман

Поток ветров, крылато дующих,

Но вся ты — смирна и ливан

Волхвов, потайственно волхвующих.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Ты играй, гармонь, под трензель,

Отсыпай, плясунья, дробь!

На платке краснеет вензель,

Знай прищелкивай, не робь!

Загляделся не на смех.

Веселы твои проказы,

Зарукавник — словно снег.

Смотрят с завистью подружки

На шелковы косники.

Развевай кайму фаты.

Завтра вечером от парней

Придут свахи и сваты.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Издревле русский наш Парнас

Тянуло к незнакомым странам,

И больше всех лишь ты, Кавказ,

Звенел загадочным туманом.

Слагал душой своей опальной:

«Не пой, красавица, при мне

Ты песен Грузии печальной».

Нам рассказал про Азамата,

Как он за лошадь Казбича

Давал сестру заместо злата.

Кипенья желтых рек достоин,

Он, как поэт и офицер,

Был пулей друга успокоен.

Как наша дань персидской хмари,

В подножии большой горы

Он спит под плач зурны и тари.

Пришел, не ведая причины:

Родной ли прах здесь обрыдать

Иль подсмотреть свой час кончины!

О них, ушедших и великих.

Их исцелял гортанный шум

Твоих долин и речек диких.

И от друзей сюда бежали,

Чтоб только слышать звон шагов

Да видеть с гор глухие дали.

Бежал, навек простясь с богемой,

Зане созрел во мне поэт

С большой эпическою темой.

Есть Маяковский4, есть и кроме,

Но он, их главный штабс-маляр,

Поет о пробках в Моссельпроме.

Его стихи как телогрейка,

Но я их вслух вчера прочел —

И в клетке сдохла канарейка.

Они под хладным солнцем зреют.

Бумаги даже замарать

И то, как надо, не умеют.

Тебе промолвил ненароком,

Ты научи мой русских стих

Кизиловым струиться соком.

Я мог прекраснейшей поэмой

Забыть ненужную тоску

И не дружить вовек с богемой.

Я мог твердить в свой час прощальный:

«Не пой, красавица, при мне

Ты песен Грузии печальной».6

Сентябрь 1924, Тифлис

1. См. раздел А.Пушкина на этом сайте. Обратно

2. См. раздел М.Лермонтова на этом сайте. Обратно

3. См. раздел А.Грибоедова на этом сайте. Обратно

4. См. раздел В.Маяковского на этом сайте. Обратно

5. См. раздел Н.Клюева на этом сайте. Обратно

6. См. стихотворение Пушкина «Не пой, красавица, при мне. » Обратно

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Товарищи, сегодня в горе я,

В угасшем скандалисте!

История об Оливере Твисте.

Судьбой своей оплаканы.

Кто крепость знал,

Кому Сибирь знакома.

Знать, потому теперь

О здравье молятся

Всех членов Совнаркома.

Рассказывая сродникам своим,

Глядит на Маркса,

В глаза табачный дым.

Мы все острощены.

Над старым твердо

Вставлен крепкий кол.

С «аминем» ставят

Забыв о днях опасных:

Не в пух, а прямо в прах.

Пятнадцать штук я сам

Да столько ж каждый,

Всякий наш монах».

Но эту дикость, подлую и злую,

Я на своем недлительном пути

У них есть хлеб,

Они с молитвами

И благостны и сыты.

Но есть на этой

Что всеми добрыми

И злыми позабыты.

Снуют средь штатов без призора.

Бестелыми корявыми костьми

Товарищи, сегодня в горе я,

Проснулась боль в угасшем скандалисте.

История об Оливере Твисте.

Несчастный и худой,

Но если б встали все

То были б тысячи

И наш Некрасов в них,

В них даже Троцкий,

Ленин и Бухарин.

Не потому ль мой грустью

И вся земная слава.

Мой горький, буйный стих

Для всех других —

Как смертная отрава.

Ночующим в котлах,

Кто спит порой в сортире.

Хотя б прочтут в стихах,

Что есть за них

Обиженные в мире.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Ямбом и октавой.

Но ныне, в век наш

Я вновь ей вздернул

Грузинские кремнистые дороги.

В глаза струит луна,

В глаза глубокие,

Как голубые роги.

Я ныне вспомнил вас.

Приятный вечер вам,

Хороший, добрый час!

Словесных рек кипение

Как шумную Куру,

Люблю в пирах и в разговорах.

Поэты — все единой крови.

И сам я тоже азиат

В поступках, в помыслах

В один язык сольется.

Историк, сочиняя труд,

Над нашей рознью улыбнется.

В пропасти времен

Есть изысканья и приметы.

Дралися сонмища племен,

Зато не ссорились поэты.

Сжимал все лучшее за горло,

Свобода крылья распростерла.

Своим мотивом и наречьем,

Я ныне вспомнил вас,

Приятный вечер вам,

Хороший, добрый час.

Словесных рек кипение

Как шумную Куру,

Люблю в пирах и в разговорах.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

К синим небесам,

Где-то за дорогой

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

С весною расцвела

И ветки золотистые,

Что кудри, завила.

Кругом роса медвяная

Сползает по коре,

Под нею зелень пряная

Сияет в серебре.

А рядом, у проталинки,

В траве, между корней,

Бежит, струится маленький

А зелень золотистая

На солнышке горит.

Ручей волной гремучею

Все ветки обдает

И вкрадчиво под кручею

Ей песенки поет.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Задремали звезды золотые,

Задрожало зеркало затона,

Брезжит свет на заводи речные

И румянит сетку небосклона.

Растрепали шелковые косы.

Шелестят зеленые сережки,

И горят серебряные росы.

Обрядилась ярким перламутром

И, качаясь, шепчет шаловливо:

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Душно в кузнице угрюмой,

И тяжел несносный жар,

И от визга и от шума

В голове стоит угар.

К наковальне наклоняясь,

Машут руки кузнеца,

Сетью красной рассыпаясь,

Вьются искры у лица.

Взор отважный и суровый

Блещет радугой огней,

Словно взмах орла, готовый

Унестись за даль морей.

Куй, кузнец, рази ударом,

Пусть с лица струится пот.

Зажигай сердца пожаром,

Прочь от горя и невзгод!

Закали свои порывы,

Преврати порывы в сталь

И лети мечтой игривой

Ты в заоблачную даль.

Там вдали, за черной тучей,

За порогом хмурых дней,

Реет солнца блеск могучий

Над равнинами полей.

Тонут пастбища и нивы

В голубом сиянье дня,

И над пашнею счастливо,

Взвейся к солнцу с новой силой,

Загорись в его лучах.

Прочь от робости постылой.

Сбрось скорей постыдный страх.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Чую радуницу божью —

Не напрасно я живу,

Припадаю на траву.

Меж берез кудрявых бус,

Под венком, в кольце иголок,

Мне мерещится Исус.

Как во царствие небес,

И горит в парче лиловой

Облаками крытый лес.

Словно огненный язык,

Завладел моей дорогой,

Заглушил мой слабый крик.

В сердце радость детских снов,

Я поверил от рожденья

В богородицын покров.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

По дороге идут богомолки,

Под ногами полынь да комли.

Раздвигая щипульные колки,

На канавах звенят костыли.

Где-то ржанье и храп табуна,

И зовет их с большой колокольни

Гулкий звон, словно зык чугуна.

Вяжут девки косницы до пят.

Из подворья с высокой келейки

На платки их монахи глядят.

"Упокою грядущих ко мне",

А в саду разбрехались собаки,

Словно чуя воров на гумне.

В дальних рощах аукает звон.

По тени от ветлы-веретенца

Богомолки идут на канон.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

В окна стучится

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Прячет месяц за овинами

Желтый лик от солнца ярого.

Высоко над луговинами

По востоку пышет зарево.

Пеной рос заря туманится,

Словно глубь очей невестиных.

Прибрела весна, как странница,

С посошком в лаптях берестяных.

На березки в роще теневой

Серьги звонкие повесила

И с рассветом в сад сиреневый

Мотыльком порхнула весело.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

По лесу леший кричит на сову.

Прячутся мошки от птичек в траву.

Колет охотник острогой детей.

— Детушки-дети, идите домой.

— Эй ты, откликнись, кого я зову!

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

День ушел, убавилась черта,

Я опять подвинулся к уходу.

Легким взмахом белого перста

Тайны лет я разрезаю воду.

Накипи холодной бьется пена,

И кладет печать немого плена

Складку новую у сморщенной губы.

И себе, и жизнь кому велела.

Где-то в поле чистом, у межи,

Оторвал я тень свою от тела.

Взяв мои изогнутые плечи.

Где-нибудь она теперь далече

И другого нежно обняла.

Про меня она совсем забыла

И, вперившись в призрачную тьму,

Складки губ и рта переменила.

Что, как эхо, бродит за горами.

Я целую синими губами

Черной тенью тиснутый портрет.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

О Русь, взмахни крылами,

Поставь иную крепь!

С иными именами

Встает иная степь.

Меж телок и коров,

Идет в златой ряднине

Твой Алексей Кольцов.

Уста — вишневый сок.

И вызвездило небо

Из монастырских врат,

Идет, одетый светом,

Его середний брат.

Он избраздил весь край

И выбрал кличку — Клюев,

Он весь в резьбе молвы,

И тихо сходит пасха

С бескудрой головы.

Кудрявый и веселый,

Такой разбойный я.

Несчетны склоны гор;

Но даже с тайной бога

Веду я тайно спор.

И на немую дрожь

Бросаю, в небо свесясь,

Из голенища нож.

Идет кольцо других,

И далеко по селам

Звенит их бойкий стих.

Слова трясем с двух пол.

И сродник наш, Чапыгин,

Певуч, как снег и дол.

Смердящих снов и дум!

На каменное темя

Несем мы звездный шум.

И славить взлетом гнусь —

Уж смыла, стерла деготь

С иными именами

Встает иная степь.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Играют на гармонике,

Ведь слышишь ты?

Ну что же в том?

Мне нравятся две родинки

Целую так небрежно я

Постой, душа усталая,

Вот потому Снегурочка

Полтораста рублей сани.

С раззолоченной дугой.

Заложить не могу.

Заложить не могу

Ни недругу, ни врагу.

Соберу я разну рвань.

Соберу я разну рвань:

— Собирайте, братцы, дань.

По-другому сделан свет.

И поет гармоница,

Что исчезла вольница.

Тани не надо. Тани нет,

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Сходим в тишь и грусть,

Нас не забудет Русь.

Любили женщин мы —

Из нищенской сумы.

Катись, гуляй и пей.

Раз сорок повторим.

Не сетуй, не кляни!

Не выпросить нам дней

Из нищенской сумы.

Мы в нищую суму.

Мир праху твоему!

См. раздел С.Есенина на этом сайте.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Поезда уходят на Москву.

От людского шума ль

Иль от скопа ль

Каждый день я чувствую

Пригоршнями водяных горошин

Я прихожу на пристань,

И гляжу все тягостней

В очарованную даль.

Луиза иль Жаннет,

О которых помню я

Обо мне вспомянут

Прочитав сей вещи перевод.

В этом мире буром

Как лампы с абажуром,

Светятся медузы из воды?

При встрече иностранки

Шхун и кораблей

Ну да разве в жизни

Если вот сейчас ее

Я прихожу на пристань,

И гляжу все тягостней

В очарованную даль.

И недаром ночью

С ловкостью собачьей

Не уйдет подмеченный им

Оттого так часто

На морских, соленых

Как ни вздынь его,

Даже море кажется мне

Ведь не так уж много

Петуха на темень посадив.

Я вновь иду на пристань,

И гляжу все тягостней

В очарованную даль.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Теперь октябрь не тот,

Не тот октябрь теперь.

В стране, где свищет непогода,

Октябрь, как зверь,

Октябрь семнадцатого года.

Его я видел мутным взглядом.

Железная витала тень

«Над омраченным Петроградом».

Уже все знали что-то,

Что не напрасно, знать, везут

Солдаты черепах из стали.

У публики дрожат поджилки.

И кто-то вдруг сорвал плакат

Со стен трусливой учредилки.

Войной гражданскою горя,

И дымом пламенной «Авроры»

Взошла железная заря.

И над страной под вопли «матов»

Взметнулась надпись огневая:

»Совет Рабочих Депутатов».

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Есть музыка, стихи и танцы,

Есть ложь и лесть.

Пускай меня бранят за стансы —

В них правда есть.

Готов был сгибнуть, обнимая

Что в солнечной купались пряже

Не впасть как в дрожь?

Гуляли, пели сорок тысяч

Мы пили за здоровье нефти

Я выпил в этот праздник мая

Я выпил гордо за рабочих

За то, чтоб не сгибалась в хрипе

Чтоб жизнь губя.

Вот потому я пил четвертый

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Тихий ветер. Вечер сине-хмурый.

Я смотрю широкими глазами.

В Персии такие ж точно куры,

Как у нас в соломенной Рязани.

Чуть желтее и с другого края.

Мы с тобою любим в этом мире

Одинаково со всеми, дорогая.

Не могу не прославлять, не петь их.

Так же девушки здесь обнимают милых

До вторых до петухов, до третьих.

Это чувство знают даже кошки,

Только я с отчизной и без дома

От нее сбираю скромно крошки.

Есть везде родные сердцу куры,

Для меня рассеяны повсюду

Молодые чувственные дуры.

И для них лишь говорю стихами:

Оттого, знать, люди любят землю,

Что она пропахла петухами.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

ДАЛЕКАЯ ВЕСЕЛАЯ ПЕСНЯ

Далеко-далеко от меня

Кто-то весело песню поет.

И хотел бы провторить ей я,

Да разбитая грудь не дает.

Ищет звуков подобных в груди,

Потому что вся сила моя

Истощилась еще впереди.

За мечтой идеала земли,

Рано начал на счастье роптать,

Разбираясь в прожитой дали.

Я искал себе мрачного дня

И теперь не могу вторить ей,

Потому что нет сил у меня.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Мои мечты стремятся вдаль,

Где слышны вопли и рыданья,

Чужую разделить печаль

И муки тяжкого страданья.

Отраду в жизни, упоенье,

И там, наперекор судьбе,

Искать я буду вдохновенья.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Тяжело и прискорбно мне видеть,

Как мой брат погибает родной.

И стараюсь я всех ненавидеть,

Кто враждует с его тишиной.

Пашет твердую землю сохой,

И послушай ты песни про горе,

Что поет он, идя бороздой.

Ко страдальцу сохи с бороной?

Видишь гибель ты сам неизбежной,

А проходишь его стороной.

Залитою вином, и с нуждой!

Иль не слышишь, он плачется долей

В своей песне, идя бороздой?

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Я зажег свой костер,

Пламя вспыхнуло вдруг

И широкой волной

В беспредельную даль,

С отягченной груди

В тихом треске углей

Стала песней моей.

На костер свой смотрел,

Тихо песню запел.

Мой костер догорел,

В нем лишь пепел с золой

От углей уцелел.

Мою грудь облегли,

И печалью слегка

Веет вновь издали.

Грудь заныла сильней,

И скатилась слеза

На остаток углей.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Сыпь, гармоника! Скука. Скука.

Гармонист пальцы льет волной.

Пей со мною, паршивая сука.

Что ж ты смотришь так синими брызгами?

Или в морду хошь?

До печенок меня замучила

Мне бы лучше вон ту, сисястую,

Но с такой вот, как ты, со стервою

Лишь в первый раз.

То здесь, то там.

Я с собой не покончу.

Дорогая. я плачу.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Головками кивая низко.

Ты больше не увидишь близко

Родное поле, отчий край.

Я видел вас и видел землю,

И эту гробовую дрожь

Как ласку новую приемлю.

Ну как же не любить мне вас,

Как не любить мне вас, цветы?

Я с вами выпил бы на «ты».

С моей душой стряслась беда.

С душой моей стряслась беда.

Шуми, левкой и резеда.

Мне в душу песней позвонил

И рассказал, что васильки

Очей любимых далеки.

И так огонь горит в груди.

Она пришла, как к рифме «вновь»

Узнать, что сердцем я продрог,

Не всякий этот холод в нем

Мог растопить своим огнем.

Поймать сумеет долю злую.

Как бабочка — я на костер

Лечу и огненность целую.

Не называю их цветами.

Хоть прикасаюсь к ним устами,

Но не найду к ним нежных слов.

Который врос корнями в землю,

Его люблю я и приемлю,

Как северный наш василек.

Цветы — предшественники ягод,

Они на землю градом лягут,

Багрец свергая с высоты.

Цветы рябин другое дело.

Они как жизнь, как наше тело,

Делимое в предвечной мгле.

Ничто не обошел я мимо.

Но мне милее на пути,

Что для меня неповторимо.

Помрем — за нас придут другие.

Но это все же не такие —

Уж я не твой, ты не моя.

Головками кивая низко,

Что не увидеть больше близко

Ее лицо, любимый край.

Я поражен другим цветеньем

И потому словесным пеньем

Земную буду славить гладь.

О милая, почувствуй ты,

Здесь не пустынные слова.

А эта разве голова

Тебе не роза золотая?

Цветы людей и в солнь и в стыть

Умеют ползать и ходить.

И сердцем стал с тех пор добрей,

Когда узнал, что в этом мире

То дело было в октябре.

И красный цвет был всех бойчей.

Их больше падало под вьюгой,

Но все же мощностью упругой

Они сразили палачей.

Мне страшно жаль

Те красные цветы, что пали.

Головку розы режет сталь,

Но все же не боюсь я стали.

Они и сталь сразят почище,

Из стали пустят корабли,

Из стали сделают жилища.

Что мир мне не монашья схима,

Я ласково влагаю в стих,

Что все на свете повторимо.

Пою и вовсе не впустую,

Я милой голову мою

Отдам, как розу золотую.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

Ты меня не любишь, не жалеешь,

Разве я немного не красив?

Не смотря в лицо, от страсти млеешь,

Мне на плечи руки опустив.

Я с тобой не нежен и не груб.

Расскажи мне, скольких ты ласкала?

Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Не коснувшись твоего огня,

Многим ты садилась на колени,

А теперь сидишь вот у меня.

И ты думаешь о ком-нибудь другом,

Я ведь сам люблю тебя не очень,

Утопая в дальнем дорогом.

Легкодумна вспыльчивая связь,—

Как случайно встретился с тобою,

Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Распылять безрадостные дни,

Только нецелованных не трогай,

Только негоревших не мани.

Ты пойдешь, болтая про любовь,

Может быть, я выйду на прогулку,

И с тобою встретимся мы вновь.

И немного наклонившись вниз,

Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер. »

Я отвечу: «Добрый вечер, miss».

И ничто ее не бросит в дрожь,—

Кто любил, уж тот любить не может,

Кто сгорел, того не подожжешь.

Сергей Есенин. Сочинения.

Москва: Книжная палата, 2000.

СНОВА ПЬЮТ ЗДЕСЬ, ДЕРУТСЯ И ПЛАЧУТ .

Снова пьют здесь, дерутся и плачут

Под гармоники желтую грусть.

Проклинают свои неудачи,

Вспоминают московскую Русь.

И я сам, опустясь головою,

Заливаю глаза вином,

Чтоб не видеть в лицо роковое,

Чтоб подумать хоть миг об ином.

Май мой синий! Июнь голубой!

Не с того ль так чадит мертвячиной

Над пропащею этой гульбой.

Самогонного спирта — река.

Гармонист с провалившимся носом

Им про Волгу поет и про Чека.

Непокорное в громких речах.

Жалко им тех дурашливых, юных,

Что сгубили свою жизнь сгоряча.

Ярко ль светят вам наши лучи?

Гармонист спиртом сифилис лечит,

Что в киргизских степях получил.

Бесшабашность им гнилью дана.

Ты, Рассея моя. Рас. сея.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Ну, целуй меня, целуй,

Хоть до крови, хоть до боли.

Не в ладу с холодной волей

Кипяток сердечных струй.

Средь веселых не для нас.

Понимай, моя подружка,

На земле живут лишь раз!

Посмотри: во мгле сырой

Месяц, словно желтый ворон,

Кружит, вьется над землей.

Песню тлен пропел и мне.

Видно, смерть мою почуял

Тот, кто вьется в вышине.

Умирать так умирать!

До кончины губы милой

Я хотел бы целовать.

Не стыдясь и не тая,

В нежном шелесте черемух

Раздавалось: «Я твоя».

Легкой пеной не погас —

Пей и пой, моя подружка:

На земле живут лишь раз!

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Вот она, суровая жестокость,

Где весь смысл — страдания людей!

Режет серп тяжелые колосья

Как под горло режут лебедей.

С августовской дрожью поутру.

Перевязана в снопы солома,

Каждый сноп лежит, как желтый труп.

Их везут в могильный склеп — овин.

Словно дьякон, на кобылу гаркнув,

Чтит возница погребальный чин.

Головами стелют по земле

И цепами маленькие кости

Выбирают из худых телес.

Что солома — это тоже плоть.

В рот суют те кости обмолоть

Выпекают груды вкусных яств.

Вот тогда-то входит яд белесый

В жбан желудка яйца злобы класть.

Грубость жнущих сжав в духмяный сок,

Он вкушающим соломенное мясо

Отравляет жернова кишок.

Шарлатан, убийца и злодей.

Оттого что режет серп колосья,

Как под горло режут лебедей.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Дождик мокрыми метлами чистит

Ивняковый помет по лугам.

Плюйся, ветер, охапками листьев,—

Я такой же, как ты, хулиган.

Как с тяжелой походкой волы,

Животами, листвой хрипящими,

По коленкам марают стволы.

Кто ж воспеть его лучше мог?

Вижу, вижу, как сумерки лижут

Следы человечьих ног.

Я один твой певец и глашатай.

Звериных стихов моих грусть

Я кормил резедой и мятой.

Зачерпнуть молока берез!

Словно хочет кого придушить

Руками крестов погост!

Злобу вора струит в наш сад,

Только сам я разбойник и хам

И по крови степной конокрад.

Кипяченых черемух рать?

Мне бы в ночь в голубой степи

Где-нибудь с кистенем стоять.

Засосал меня песенный плен.

Осужден я на каторге чувств

Вертеть жернова поэм.

Плюй спокойно листвой по лугам.

Не сорвет меня кличка «поэт».

Я и в песнях, как ты, хулиган.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Простись со мною, мать моя,

Я умираю, гибну я!

Больную скорбь в груди храня,

Ты не оплакивай меня.

Холодный яд в душе моей.

И то, чем жил и что любил,

Я сам безумно отравил.

Прошел я счастье стороной.

Я видел пролитую кровь

И проклял веру и любовь.

Душа отравою полна.

И вот я гасну в тишине,

Но пред кончиной легче мне.

Я выше трепетных в пыли.

И пусть живут рабы страстей —

Противна страсть душе моей.

А жизнь есть песня похорон.

И вот я кончил жизнь мою,

Последний гимн себе пою.

Не плачь напрасно

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Я положил к твоей постели

И с лепестками помертвели

Мои усталые мечты.

Об угасающей любви,

И ты к оплаканным покоям

Меня уж больше не зови.

Для нас мгновенье красота,

Но не зажжешь ты поцелуем

Мои холодные уста.

«Ты не любил, тебе не жаль»,

Зато я лучше понимаю

Твою любовную печаль.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Заглушила засуха засевки,

Сохнет рожь, и не всходят овсы.

На молебен с хоругвями девки

Потащились в комлях полосы.

Лихоманную грусть затая.

Загузынил дьячишко лядащий:

«Спаси, Господи, люди твоя».

Дьякон бавкнул из кряжистых сил:

«Еще молимся, братья, о вере,

Чтобы Бог нам поля оросил».

Крапал брызгами поп из горстей,

Стрекотуньи-сороки, как свахи,

Накликали дождливых гостей.

Как холстины ползли облака,

И туманно быльнице тощей

Меж кустов ворковала река.

Говорили промеж мужики:

«Колосилась-то ярь неплохая,

Да сгубили сухие деньки».

Билось пламя-шлея. синь и дрожь.

И кричали парнишки в еланках:

«Дождик, дождик, полей нашу рожь!»

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Синий плат небес.

Меж лесных кудрей,

Темным елям снится

Пахнет от колес.

Край ты мой забытый,

Край ты мой родной.

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Я усталым таким еще не был

В эту серую морозь и слизь

Мне приснилось рязанское небо

И моя непутевая жизнь.

Да и сам я любил не одну.

Не от этого ль темная сила

Приучила меня к вину.

И в разгуле тоска не впервь!

Не с того ли глаза мне точит

Словно синие листья червь?

И не радует легкость побед,

Тех волос золотое сено

Превращается в серый цвет,

Когда цедит осенняя муть.

Мне не жаль вас, прошедшие годы,

Ничего не хочу вернуть.

И с улыбкою странной лица

Полюбил я носить в легком теле

Тихий свет и покой мертвеца.

Ковылять из притона в притон,

Как в смирительную рубашку

Мы природу берем в бетон.

Умиряется бешеный пыл.

Но и все ж отношусь я с поклоном

К тем полям, что когда-то любил.

Где резвился на желтой траве,—

Шлю привет воробьям и воронам

И рыдающей в ночь сове.

«Птицы милые, в синюю дрожь

Передайте, что я отскандалил,—

Пусть хоть ветер теперь начинает

Под микитки дубасить рожь».

Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

Годы молодые с забубенной славой,

Отравил я сам вас горькою отравой.

Были синие глаза, да теперь поблекли.

В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.

Едем. кони. сани. снег. проезжаем рощу.

Душу вытрясти не жаль по таким ухабам».

Очень страшно, чтоб в пути лошади вспотели».

Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.

Вдруг толчок. и из саней прямо на сугроб я.