стихи о маме известных поэтов

Предлагаем вам лучшие стихи о маме известных поэтов , а так же рекомендуем стать участником социальной сети — «общество Поэтов», если вы пишите свои стихи. Даже если вы уже публикуете стихи, рекомендуем размещать на нашем сайте,здесь вы найдете не только читателей,но и сможете находить друзей и общаться в другими молодыми или уже известными поэтами.

Добра моя мать. Добра, сердечна.

Приди к ней — увенчанный и увечный —

делиться удачей, печаль скрывать —

чайник согреет, обед поставит,

выслушает, ночевать оставит:

сама — на сундук, а гостям — кровать.

Старенькая. Ведь видала виды,

знала обманы, хулу, обиды.

Но не пошло ей ученье впрок.

Окна погасли. Фонарь погашен.

Только до позднего в комнате нашей

теплится радостный огонек.

Это она над письмом склонилась.

Не позабыла, не поленилась —

пишет ответы во все края:

кого — пожалеет, кого — поздравит,

кого — подбодрит, а кого — поправит.

Совесть людская. Мама моя.

Долго сидит она над тетрадкой,

отодвигая седую прядку

(дельная — рано ей на покой),

глаз утомленных не закрывая,

ближних и дальних обогревая

своею лучистою добротой.

Всех бы приветила, всех сдружила,

всех бы знакомых переженила.

Всех бы людей за столом собрать,

а самой оказаться — как будто!- лишней,

сесть в уголок и оттуда неслышно

за шумным праздником наблюдать.

Мне бы с тобою все время ладить,

все бы морщины твои разгладить.

Может, затем и стихи пишу,

что, сознавая мужскую силу,

так, как у сердца меня носила,

в сердце своем я тебя ношу.

Она была исполнена печали,

И между тем, как шумны и резвы

Три отрока вокруг нее играли,

Ее уста задумчиво шептали:

«Несчастные! зачем родились вы?

Пойдете вы дорогою прямою

И вам судьбы своей не избежать!»

Не омрачай веселья их тоскою,

Не плачь над ними, мученица-мать!

Но говори им с молодости ранней:

Есть времена, есть целые века,

В которые нет ничего желанней,

Прекраснее — тернового венка.

Николай Алексеевич Некрасов

спеша с вокзала с пёстрым узелком.

Ещё в распахнутые окна зала

виднелось знамя с золотым древком,

ещё на лестнице лежала хвоя,

и звук литавр, казалось, не погас…

Она прошла с дрожащей головою,

в глухом платке, надвинутом до глаз.

Она прошла походкою незрячей,

водя по стенам сморщенной рукой.

И было страшно, что она не плачет,

что взгляд такой горячий и сухой.

Ещё при входе где-то, у калитки,

узнала, верно, обо всём она.

Ей отдали нехитрые пожитки

и славные сыновьи ордена.

Потом старуха поднялась в палату, —

мне до сих пор слышны её шаги, —

и молчаливо раздала солдатам

домашние ржаные пироги.

Все я делаю для мамы:

Для нее играю гаммы,

Для нее хожу к врачу,

Все мальчишки в речку лезли,

Я один сидел на пляже,

Для нее после болезни

Не купался в речке даже.

Для нее я мою руки,

Ем какие-то морковки…

Только мы теперь в разлуке,

Мама в городе Прилуки

Пятый день в командировке.

И сегодня целый вечер

Что-то мне заняться нечем!

И наверно по привычке

Или, может быть, от скуки

Я кладу на место спички

И зачем-то мою руки.

И звучат печально гаммы

В нашей комнате. Без мамы.

Игрушки, теплую кроватку

И милый, кроткий голос твой:

«Ангел-хранитель над тобой!»

Ты перекрестишь, поцелуешь,

Напомнишь мне, что он со мной,

И верой в счастье очаруешь…

Я помню, помню голос твой!

Я помню ночь, тепло кроватки,

Лампадку в сумраке угла

И тени от цепей лампадки…

Не ты ли ангелом была?

Тяжелое детство мне пало на долю:

Из прихоти взятый чужою семьей,

По темным углам я наплакался вволю,

Изведав всю тяжесть подачки людской.

Меня окружало довольство, лишений

Не знал я,- зато и любви я не знал,

И в тихие ночи тревожных молений

Никто над кроваткой моей не шептал.

Я рос одиноко. я рос позабытым,

Пугливым ребенком,- угрюмый, больной,

С умом, не по-детски печалью развитым,

И с чуткой, болезненно-чуткой душой.

И стали слетать ко мне светлые грезы,

И стали мне дивные речи шептать,

И детские слезы, безвинные слезы,

С ресниц моих тихо крылами свевать.

Ночь. В комнате душно. Сквозь шторы струится

Таинственный свет серебристой луны.

Я глубже стараюсь в подушки зарыться,

А сны надо мной уж, заветные сны.

Чу! Шорох шагов и шумящего платья.

Несмелые звуки слышней и слышней.

Вот тихое «здравствуй», и чьи-то объятья

Кольцом обвилися вкруг шеи моей!

«Ты здесь, ты со мной, о моя дорогая,

О милая мама. Ты снова пришла!

Какие ж дары из далекого рая

Ты бедному сыну с собой принесла?

Как в прошлые ночи, взяла ль ты с собою

С лугов его ярких, как день, мотыльков,

Из рек его рыбок с цветной чешуею,

Из пышных садов — ароматных плодов?

Споешь ли ты райские песни мне снова?

Расскажешь ли снова, как в блеске лучей

И в синих струях фимиама святого

Там носятся тени безгрешных людей?

Как ангелы в полночь на землю слетают

И бродят вокруг поселений людских,

И чистые слезы молитв собирают

И нижут жемчужные нити из них.

Сегодня, родная, я стою награды,

Сегодня — о, как ненавижу я их!-

Опять они сердце мое без пощады

Измучили злобой насмешек своих.

Скорей же, скорей. «

И под тихие ласки,

Обвеян блаженством нахлынувших грез,

Я сладко смыкал утомленные глазки,

Прильнувши к подушке, намокшей от слез.

Семен Яковлевич Надсон

В старом вальсе штраусовском впервые

Мы услышали твой тихий зов,

С той поры нам чужды все живые

И отраден беглый бой часов.

Мы, как ты, приветствуем закаты,

Упиваясь близостью конца.

Все, чем в лучший вечер мы богаты,

Нам тобою вложено в сердца.

К детским снам клонясь неутомимо,

(Без тебя лишь месяц в них глядел!)

Ты вела своих малюток мимо

Горькой жизни помыслов и дел.

С ранних лет нам близок, кто печален,

Скучен смех и чужд домашний кров.

Наш корабль не в добрый миг отчален

И плывет по воле всех ветров!

Все бледней лазурный остров — детство,

Мы одни на палубе стоим.

Видно грусть оставила в наследство

Ты, о мама, девочкам своим!

Мама! глянь-ка из окошка —

Знать, вчера недаром кошка

Грязи нет, весь двор одело,

Видно, есть мороз.

Не колючий, светло-синий

По ветвям развешен иней —

Погляди хоть ты!

Словно кто-то тороватый

Свежей, белой, пухлой ватой

Все убрал кусты.

Пахнет рыхлыми драченами,

У порога в дежке квас,

Над печурками точеными

Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,

В печке нитки попелиц,

А на лавке за солонкою —

Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,

Старый кот к махотке крадется

На парное молоко.

Квохчут куры беспокойные

Над оглоблями сохи,

На дворе обедню стройную

А в окне на сени скатые,

От пугливой шумоты,

Из углов щенки кудлатые

Заползают в хомуты.

Заря окликает другую,

Дымится овсяная гладь.

Я вспомнил тебя, дорогую,

Моя одряхлевшая мать.

Как прежде ходя на пригорок,

Костыль свой сжимая в руке,

Ты смотришь на лунный опорок,

Плывущий по сонной реке.

И думаешь горько, я знаю,

С тревогой и грустью большой,

Что сын твой по отчему краю

Совсем не болеет душой.

Потом ты идешь до погоста

И, в камень уставясь в упор,

Вздыхаешь так нежно и просто

За братьев моих и сестер.

Пускай мы росли ножевые,

А сестры росли, как май,

Ты все же глаза живые

Печально не подымай.

Довольно скорбеть! Довольно!

И время тебе подсмотреть,

Что яблоне тоже больно

Терять своих листьев медь.

Ведь радость бывает редко,

Как вешняя звень поутру,

И мне — чем сгнивать на ветках —

Уж лучше сгореть на ветру.

Ты жива еще, моя старушка?

Жив и я. Привет тебе, привет!

Пусть струится над твоей избушкой

Тот вечерний несказанный свет.

Пишут мне, что ты, тая тревогу,

Загрустила шибко обо мне,

Что ты часто xодишь на дорогу

В старомодном ветxом шушуне.

И тебе в вечернем синем мраке

Часто видится одно и то ж:

Будто кто-то мне в кабацкой драке

Саданул под сердце финский нож.

Ничего, родная! Успокойся.

Это только тягостная бредь.

Не такой уж горький я пропойца,

Чтоб, тебя не видя, умереть.

Я по-прежнему такой же нежный

И мечтаю только лишь о том,

Чтоб скорее от тоски мятежной

Воротиться в низенький наш дом.

Я вернусь, когда раскинет ветви

По-весеннему наш белый сад.

Только ты меня уж на рассвете

Не буди, как восемь лет назад.

Не буди того, что отмечалось,

Не волнуй того, что не сбылось,-

Слишком раннюю утрату и усталость

Испытать мне в жизни привелось.

И молиться не учи меня. Не надо!

К старому возврата больше нет.

Ты одна мне помощь и отрада,

Ты одна мне несказанный свет.

Так забудь же про свою тревогу,

Не грусти так шибко обо мне.

Не xоди так часто на дорогу

В старомодном ветxом шушуне.

Мне мама приносит

Но маму люблю я

Совсем не за это.

Нам скучно вдвоем

Никогда не бывает.

Свои все секреты.

Но маму люблю я

Не только за это.

Люблю свою маму,

Скажу я вам прямо,

Ну просто за то,

Что она моя мама!

Поговори со мною мама

Над колыбелью наклонясь.

Но время птицей пролетело,

И в детство нить оборвалась.

Поговори со мною, мама,

О чем-нибудь поговори,

До звездной полночи до самой —

Мне снова детство подари.

Доволен я своей судьбою,

Немалый в жизни пройден путь.

Но очень хочется порою

Мне снова в детство заглянуть.

Минуты сказочные эти

Навек оставлю в сердце я.

Дороже всех наград на свете

Мне песня тихая твоя.

Чем пахнет мама

По субботам духами

Пахнет мамин наряд,

Так идут они маме –

В воскресенье – блинами,

Завтрак – вот он, готов!

Так подходит он маме,

Этот запах блинов.

В понедельник – делами

Сразу дом наш пропах,

Так подходит он маме –

Этот запах бумаг.

Но скажу, между нами,

По секрету скажу:

Я родной своей маме

Больше всех подхожу!

О вера наших матерей,

Вовек не знающая меры,

Святая, трепетная вера

В нас, подрастающих детей,

Не вытравит ничто на свете:

Ни единицы в дневнике,

Ни злые жалобы соседей.

Нас долгим взглядом смеря:

Пусть перебесятся, пройдет,

И снова верят, верят, верят.

Взыскательно и терпеливо.

И — не крикливые — они

Не почитают это дивом.

Их вере, трепетной и нежной,

Вот только мы-то не всегда

Оправдываем их надежды.

Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?

Не надо. Тревоги свои забудь.

Мне ведь уже не шестнадцать, мама!

Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.

Я знаю, уж так повелось на свете,

И даже предчувствую твой ответ,

Что дети всегда для матери дети,

Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет

И все же с годами былые средства

Как-то меняться уже должны.

И прежний надзор и контроль, как в детстве,

Уже обидны и не нужны.

Ведь есть же, ну, личное очень что-то!

Когда ж заставляют: скажи да скажи! —

То этим нередко помимо охоты

Тебя вынуждают прибегнуть к лжи.

Родная моя, не смотри устало!

Любовь наша крепче еще теперь.

Ну разве ты плохо меня воспитала?

Верь мне, пожалуйста, очень верь!

И в страхе пусть сердце твое не бьется,

Ведь я по-глупому не влюблюсь,

Не выйду навстречу кому придется,

С дурной компанией не свяжусь.

И не полезу куда-то в яму,

Коль повстречаю в пути беду,

Я тотчас приду за советом, мама,

Сразу почувствую и приду.

Когда-то же надо ведь быть смелее,

А если порой поступлю не так,

Ну что ж, значит буду потом умнее,

И лучше синяк, чем стеклянный колпак.

Дай твои руки расцеловать,

Самые добрые в целом свете.

Не надо, мама, меня ревновать,

Дети, они же не вечно дети!

И ты не сиди у окна упрямо,

Готовя в душе за вопросом вопрос.

Мне ведь уже не шестнадцать, мама.

Пойми. И взгляни на меня всерьез.

Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,

И пусть тревога тебя не точит.

Не бойся, родная. Я скоро вернусь!

Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!

ПИСЬМО С ФРОНТА

Мама! Тебе эти строки пишу я,

Тебе посылаю сыновний привет,

Тебя вспоминаю, такую родную,

Такую хорошую — слов даже нет!

Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,

Немного лентяя и вечно не в срок

Бегущего утром с портфелем под мышкой,

Свистя беззаботно, на первый урок.

Грустила ты, если мне физик, бывало,

Суровою двойкой дневник «украшал»,

Гордилась, когда я под сводами зала

Стихи свои с жаром ребятам читал.

Мы были беспечными, глупыми были,

Мы все, что имели, не очень ценили,

А поняли, может, лишь тут, на войне:

Приятели, книжки, московские споры —

Все — сказка, все в дымке, как снежные горы.

Пусть так, возвратимся — оценим вдвойне!

Сейчас передышка. Сойдясь у опушки,

Застыли орудья, как стадо слонов,

И где-то по-мирному в гуще лесов,

Как в детстве, мне слышится голос кукушки.

За жизнь, за тебя, за родные края

Иду я навстречу свинцовому ветру.

И пусть между нами сейчас километры —

Ты здесь, ты со мною, родная моя!

В холодной ночи, под неласковым небом,

Склонившись, мне тихую песню поешь

И вместе со мною к далеким победам

Солдатской дорогой незримо идешь.

И чем бы в пути мне война ни грозила,

Ты знай, я не сдамся, покуда дышу!

Я знаю, что ты меня благословила,

И утром, не дрогнув, я в бой ухожу!

Нам справиться, и мы уже не дети.

И наша юность где-то далеко,

Как будто даже на другой планете.

Картинки из «Руслана и Людмилы»,

Деревья сада, двухэтажный дом

И женский образ — бесконечно милый.

О, сколько губ, трепещущих и нежных,

Не уставали матери шептать

О самых первых чувствах белоснежных.

Жгли щеки детские и днем и ночью.

Их не собрать теперь в одну ладонь.

И не увидеть никогда воочию.

Ты для меня всегда была святыней.

И на пути, завещанном тобой,

Как в раннем детстве, я стою поныне.

Овеянный воспоминаньем детства.

Вот почему я подошел к Кремлю

В семнадцатом году с открытым сердцем,

Как подходил я к матери младенцем.

все стихи на сайте VPOETAH.RU принадлежат их авторам.

Если вы нашли нарушения авторских прав в стихах или других материалах обращайтесь к администраци сайта через обратную связь.